9 Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

260     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

ванием, ссылаясь на которое национальные и областные правительства обосновывали свое право на автономию162.

В завершение обзора голосования в национальных районах отметим, что оно отвечало в основном общероссийскому раскладу политических сил, с той, однако, поправкой, что на окраинах относительно большего успеха добивались правые партии. Прогнозируя итоги выборов в тех округах, где они не состоялись, не приходится сомневаться, что позиции националов в Учредительном собрании упрочились бы. В Сыр-Дарьинской области с ее плотным коренным населением, по общему мнению, победа мусульманских списков была предрешена. Общероссийским партиям здесь трудно было рассчитывать даже на одно место из девяти.

Выборы в Учредительное собрание дали новый шанс сорганизоваться и проявить себя общественным движениям, выступавшим за территориальную автономию. Прежде всего это сибирское областничество — либерально-демократическое по своему характеру течение сибирской интеллигенции, пытавшейся преодолеть узко партийные и социальные рамки. Его признанным лидером был 82-летний Г.Н.Потанин, выдающийся этнограф, исследователь Сибири и Центральной Азии. Областники были против всесильного российского централизма, видя в нем главную помеху естественному развитию богатейшего края, за региональное самоуправление Сибири. В октябре Сибирский областной съезд постановил, что Сибирь в качестве автономной единицы, управляемой Сибирской областной Думой, должна обладать всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти в регионе, за исключением того, что будет предоставлено власти общероссийского парламента163.

На выборах в Учредительное собрание сибирские областники выдвигали своих кандидатов и самостоятельно и по спискам эсеров, энесов, меньшевиков. На первый взгляд, их успехи были весьма скромны. Один депутат прошел в Якутском округе от федералистов, в Иркутском округе областники вместе с эне-сами получили 6,3% голосов. Но практически все съехавшиеся к открытию ассамблеи депутаты восточных округов России, кроме большевиков, объединились в Сибирскую группу — около 40 человек. В бюро группы вошли 7 депутатов — по одному от губернии и области164.

Другим поборником полной территориальной автономии было казачество, насчитывавшее в 1917 г. около 4,5 млн человек. Ни одно из правительств 13 казачьих войск не признало власти Совнаркома. Их территории стали оплотом, базой антисоветских выступлений, местом притяжения наиболее непримиримых противников большевизма.

Глава 4.  Всероссийское голосование

261

На выборах в Учредительное собрание самостоятельные казачьи списки были выдвинуты в Астраханском, Донском, Ку-бано-Черноморском, Терско-Дагестанском, Оренбургском, Степном, Уральском, Забайкальском, Приамурском округах. Агитация за них шла под лозунгами казачьего самоуправления и непризнания советской власти. Но в казачьей среде назревал раскол, вызванный как объективными социальными различиями, так и настойчивым стремлением большевистской власти столкнуть между собой верхи и низы казачества, устранив возможную Вандею. В Степном округе в противовес списку казачьего войска был выдвинут список казаков-социалистов.

Поскольку ни в одном избирательном округе казачье население не составляло большинства, его электоральные возможности зависели от собственной численности и сплоченности. В таком порядке они и расположились. Самое мощное изо всех казачьих войск — Донское — завоевало 45,3% голосов, следующее по величине Оренбургское — 31%, Уральское — 16,6, Приамурское — 15,4, Забайкальское — 8,5, Астраханское — 7,3%165. В этот перечень не вошли кубанцы и терцы, поскольку в их округах выборы либо не состоялись, либо их результаты не были подведены. Судя по отрывочным данным, и в этих станицах казачьи списки были вне конкуренции. В терской станице Грозненская за него были поданы 1453 записки из 2135, в кубанской станице Елизаветинской — 2156 из 2817166.

Естественно, не все казаки голосовали за «свои» списки, и глубина социального и политического расслоения в казачьих станицах была неодинакова. В Вешенской станице на Дону за казачий список голосовали 16370 избирателей из 17608, за эсеров — 997, за большевиков — всего 10, за кадетов — 6. В Ми-гулинской станице из 18622 голосов за казаков было подано 17710, за эсеров — 396, за большевиков — 142, за кадетов — 155167. Однако надо учесть, что к этому времени еще не успели вернуться в родные станицы и хутора фронтовые казаки, среди которых было немало таких, как хорунжий Бунчук и рядовой казак Михаил Кошевой, вкусивших большевистских идей и эгалитаристских устремлений.

Казачьи сословно-территориальная замкнутость, традиционный аполитизм подтаивали с краев и размывались изнутри иногородними, рабочими, солдатами местных гарнизонов, влиянием городов и партийных агитаторов. Это хорошо видно на примерах голосования в казачьих округах и станицах Дона. Если в Хоперском округе казачий список набрал 68% голосов, то уже в Черкасском округе, сердце вольного казачьего Дона — только 42%. Здесь, рядом с Новочеркасском, где находилась резиденция атамана А.М.Каледина, с ним вполне конкурировали эсеры (30%) и даже большевики (25%).

262     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

В прогнозах прессы на вероятный состав Учредительного собрания казакам отводили от 2б до 30 депутатских мест. В реальности их оказалось 15, из них 9 — от Дона. Не исключено, впрочем, что присутствие депутатов Уральского, Кубано-Чер-номорского, Терско-Дагестанского и Степного округов оправдало бы эти прогнозы.

Роспуск Учредительного собрания не вызвал в казачьих районах и подобия протеста. Но эта идея не была вовсе чужда казачеству с его тягой к самоуправлению и автономии. Об этом говорят документы Сибирского казачьего съезда, проходившего в Омске в марте 1918 г. Признавая несвоевременность созыва Учредительного собрания в создавшихся условиях, съезд заявил, что «Сибирское казачье войско свято будет хранить в себе идею созыва Учредительного собрания и будет призывать народные массы к воплощению этого в жизнь». При голосовании по этому вопросу за Учредительное собрание высказались 117 человек, против 5 при 7 воздержавшихся. При голосовании об отношении к советской власти в ее пользу высказались 47, против 48, 20 делегатов воздержались. Наконец, 90 делегатов против 12 поддержали идею автономии Сибири168. Иными словами, даже в такой своеобычной среде, как казачество, в таком отдаленном регионе страны эта идея не была окончательно похоронена. Вместе с тем она не противопоставлялась идее Советов как демократических, многопартийных органов.

Итак, водоразделы общественной жизни России в 1917 г. прошли не только по социальному и политическому признаку, но и по этническому. Национальный вопрос был одним из наиболее сложных вопросов, стоявших перед Учредительным собранием в комплексе задач демократического переустройства общества. Развитие революции в многонациональной стране привело к столкновению националистического и правового идеала, к фактическому распаду ее на отдельные государства и территории. Однако и тогда полиэтническая общность могла сложиться только в формах демократической государственности. Победа большевизма в гражданской войне над белыми поборниками единой и неделимой Российской державы создала лишь иллюзию разрешения национальной проблемы, прикрыв старую имперскую сущность новыми идеологическими и политическими одеждами. Современные политологические теории указывают, что империя уже заключает в себе механизм распада, что существуют исторически обусловленные пределы реформирования многонационального государства, в котором соседствовали несхожие экономические структуры, неоднотипная политическая культура населения, трудно совместимые мыслительно-психологические установки народов169. XX век дал этому убедительные исторические доказательства.

Глава 5

ДРАМА УЧРЕДИТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ

1. Вокруг открытия Учредительного собрания

В ноябре—декабре 1917 г. история Учредительного собрания развивалась как бы в двух измерениях: в то время, как у избирательных урн определялся исход голосования, в высоких политических сферах решалась судьба самой ассамблеи. Конечно, одно связано с другим, и ныне очевидно, что проигрыш выборов большевиками стал роковым для Учредительного собрания. Но и то, и иное в 1917 году обнаружилось далеко не сразу.

Как известно, современники иначе, чем потомки, воспринимают события, в потоке которых они находятся. Сами являясь их участниками, они не теряют надежд на их благоприятное для себя развитие, в меру сил содействуют этому, их субъективные устремления вплетаются в многообразную реальную повседневность. Историк же обязан считаться с этими побуждениями и действиями не менее, чем с их объективными результатами, иначе история попросту утрачивает человеческий смысл. Многие из тех, кто вполне сознавал после 25 октября, что судьба Учредительного собрания в руках большевиков, по-прежнему надеялись на его безупречную легитимность и даже на возможность массового отпора большевикам под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию!». К этому призывали IV съезд ПСР (26 ноября — 5 декабря) и Чрезвычайный съезд РСДРП-объединенной (30 ноября — 7 декабря). В первые недели большевистской диктатуры весьма трудно было определить ее прочность, и в обществе сохранялось ожидание неизбежного и скорого ее падения.

Не ощущали этой прочности и сами большевики. Отчасти поэтому в их среде отношение к созыву Учредительного собрания было неоднозначным. Подобно другим эпизодам этих недель (переговоры с Викжелем об однородно-социалистическом правительстве, закрытие оппозиционных изданий), оно стало источником острых внутрипартийных конфликтов, гасить которые Ленину приходилось всей силой своего личного авторитета и партийной дисциплины.

Вот почему все сторонники Учредительного собрания напряженно вслушивались в заявления большевистских лидеров,

264     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

улавливая их нюансы и интонации, ловя слухи из кулуаров Смольного. Большевистское руководство долгое время — почти до середины декабря вело себя в этом отношении осторожно и двусмысленно, не сжигая за собой мостов и не уставая напоминать, что именно оно обеспечило проведение выборов. Из первых декретов Совнаркома и ВЦИК следовало, что советские учреждения и их директивы имеют силу только до Учредительного собрания. Но, подтвердив ранее назначенный срок выборов, Совнарком не упомянул даты его открытия. Это могло означать, что действительна прежняя дата (28 ноября), установленная Временным правительством, но прежде всего это означало, что новая власть желала иметь в данном вопросе свободные руки.

На наш взгляд, и версия о том, будто большевики созвали Учредительное собрание лишь ради того, чтобы показать перед народом его контрреволюционный облик, и версия, будто Ленин еще в Швейцарии предполагал в случае успешного захвата власти распустить его*, равно провиденциальны и неисторичны. На самом деле как раз гибкая, не признающая иных принципов, кроме политической целесообразности, тактика, максимально приспособленная к условиям менявшейся ситуации, обеспечила прорыв партии к вершинам государственной власти. Разумеется, большевизм как политическая доктрина был чужд самой идее Учредительного собрания2. Но это еще ничего не значило. Поначалу Ленин с его «ликвидаторским» подходом к парламентаризму оказался едва ли не в одиночестве. Хотя и тогда он ориентировал отъезжавшего на Урал Ф.И.Голощекина, по свидетельству того, на оттягивание созыва и последующий роспуск Учредительного собрания3.

Можно выделить три фактора, побуждавших часть большевиков к лояльности «Хозяину Земли Русской». Во-первых, они не могли решиться разогнать его, пока на местах шла борьба за власть, которую они не без успеха маскировали интересами созыва Учредительного собрания. Во-вторых, октябрьская эйфория овладела многими большевиками и способствовала явной переоценке ими своих шансов на выборах. Отражая это чувство, пермское «Пролетарское знамя» писало 7 ноября: «Большевики и не думают отрекаться от Учредительного собрания и охотно подтвердят: "Да, вся власть Учредительному собранию". Дело в том, что Учредительное собрание, созванное большевиками в момент наибольшего размаха революции, не будет похоже на соглашательский лже-парламент Кишкиных-Бурышкиных и Либерданов и все вопросы нашей жизни разрешит не так, как хочется гг. оборонцам».

Наконец, в-третьих, и это главное, в большевизме, при всех превратностях его истории, всегда сохранялась, пусть в скры

Глава 5. Драма Учредительного собрания

265

том виде, парламентско-демократическая тенденция. Ее выражали не только Л.Б.Каменев, Г.Е.Зиновьев, М.АЛарин в партийных верхах, но и многие провинциальные большевики. Опровергая слухи, будто они готовятся разогнать Учредительное собрание («хотя есть в партии бесшабашные головы»), А.П.Станкевич, кандидат от большевиков Владимирской губернии, публично через партийную газету заявил: «Партия в целом на такую позицию никогда не станет — это ее программное требование. За созыв Учредительного собрания большевики отдали лучшие свои силы, лучшие свои годы... Если буржуазные газеты не врут и среди большевиков находятся такие люди, то дело партии изгнать их»4. Пензенские большевики, приветствуя «победоносное восстание рабочих и солдат», выражали надежду на соглашение с другими социалистами: «Какая разница между Лениным и Черновым, если тот и другой намерены проводить в жизнь одну и ту же программу»5.

Однако в большевистской печати с каждым днем все громче звучали голоса о ненужности Учредительного собрания при советской власти, все настойчивее проводилась мысль, что оно не может считаться выразителем воли народа, в отличие от Советов. Идея противопоставления Советов Учредительному собранию стала лейтмотивом большевистской пропаганды — социалистическое по своему составу, оно подавалось как кадет-ско-буржуазное по духу.

Тон этой кампании, как всегда, задала «Правда», которая 5 ноября предостерегла легковерных, что ожидать от Учредительного собрания безболезненного решения всех «проклятых вопросов» политически опасно, что это пахнет «парламентским кретинизмом». Нельзя утверждать, что партийные верхи намеренно разжигали антиучредиловскую кампанию, но боевой сигнал был услышан и подхвачен на местах. В первый же день выборов самарские большевики поспешили предупредить своих избирателей, что и ожидаемая победа на выборах и даже возможное частичное поражение — бумажные, а фактической победой является кровью добытая власть, и ее надо неуклонно укреплять. «Учредительное собрание не должно быть господином над вами. Наоборот, Учредительное собрание должно быть послушным исполнителем вашей классовой воли»6.

Когда же обнаружились шокирующие результаты выборов, большевистская пресса принялась развивать тему фальсификации голосования. Одна из газет, ничтоже сумняшеся, обвинила в этом... избирательный закон: «Это случилось так потому, что выбрал народ по тому закону, который был задуман Керенским и буржуазией»7. Трудно судить о мере сознательной демагогии и самообольщения в данном случае, но в других этот аргумент доводился до абсурда. Как уверяла тульская «Пролетарская

266     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

правда», «буржуазные партии, кадеты и правые эсеры принялись налаживать выборы в Учредительное собрание. 30% трудового народа вовсе не попало в выборы по разным причинам (не занесено в избирательные списки, не получило избирательных записок и т.п.). Из 180 миллионов населения России голосовало только меньшинство, да и то списки кандидатов были ловко обработаны... Если бы выборы были проведены правильно и свободно, то и Учредительное собрание стало бы воедино за власть народных комиссаров»8.

Впервые возможность роспуска Учредительного собрания открыто была высказана на расширенном заседании Петербургского комитета РСДРП (б) 8 ноября. В докладе В.Володарского прозвучало, что для большевиков оно — не фетиш, что избирательный бюллетень плохой барометр, и если массы ошибутся с ним, то придется взяться за другое оружие. Володарский дал понять, что разгон Учредительного собрания не вызовет сильного разочарования в народных массах, которые «не страдают парламентским кретинизмом», тем более что Россия и не прошла парламентского этапа9.

Конечно, не случайно заявление Володарского было сделано на собрании известного своей левизной, если не экстремизмом, партийного органа. Но его можно рассматривать и как пробный шар, запущенный с целью прощупать общественное мнение. Коль это так, заявление достигло цели, вызвав широкую критическую реакцию. Выступая в эти же дни на Петроградской общегородской конференции эсеров, В.М.Чернов отметил, что в сложных фиоритурах Володарского и других большевиков между строк чувствуются угрозы Учредительному собранию, если оно не оправдает их ожиданий. Фактически большевикам пришлось дезавуировать Володарского. В Смольном, по информации «Новой жизни», утверждали, что это его личное мнение, которое не разделяют не только правые большевики, но и левые. Со ссылкой на одного из их лидеров, не называя фамилии, газета указывала, что не только Учредительное собрание, но и ЦИК в любой момент могут изменить состав Совнаркома10.

10 ноября Г.Е.Зиновьев выступил в Совете с успокоительной речью. Отвергнув, как ложные, домыслы, будто большевики срывают выборы, он не преминул сказать, что власть Учредительного собрания будет не только реальной, но и верховной, если только оно будет выражать действительную волю рабочих, солдат и крестьян, не фальсифицированную буржуазией11. За зиновьевской двусмысленностью угадывались неопределенность обстановки в целом и в большевистских верхах. В прессе муссировались слухи о разногласиях, о возможном расколе, о том, что все больше народных комиссаров высказы

Глава 5. Драма Учредительного собрания 267

вается за скорейшее открытие Учредительного собрания в надежде замириться с другими социалистами. К этому побуждали и левые эсеры, поставив условием своего вхождения в состав Совнаркома обязательное открытие Учредительного собрания.

Парадоксально, но и немедленный созыв, и немедленный роспуск Учредительного собрания не устраивали большевистских лидеров. Они пошли по среднему пути, оттягивая его созыв и одновременно нащупывая способы ослабления оппозиционного ядра будущего представительства. По свидетельству Л.Д.Троцкого, Ленин предлагал дать право голоса 18-летним, объявить вне закона кадетов12. Но публично это высказал не он, а неофит большевизма М.А.Ларин, который во ВЦИК и в прессе предложил поднять всенародную агитацию за изгнание из числа депутатов «противонародной партии к.-д. и примыкающих к ней партий буржуазии». Ларин (по оценке Суханова, лихой кавалерист, не знающий препятствий в скачке своей фантазии13) утверждал, что в Учредительном собрании будет около 600 представителей от рабочих и крестьян (в их числе до 350 большевиков и левых эсеров) и около 250 депутатов «от кадетов и прочих Родзянок». Устранить Милюковых и Родзянок, признавая, пока им доверяют массы, депутатские полномочия меньшевиков, правых эсеров и трудовиков, значило, по Ларину, «в величайшей степени укрепить авторитет Учредительного собрания»14. В статье оговаривалось, что она публикуется за личной ответственностью автора, но в ближайшие дни ее перепечатали многие газеты под кричащим заголовком «Враги народа в Учредительном собрании»15, вызвав громкий резонанс.

Выступление Ларина, известного своей «проучредиловской» позицией, следует оценивать шире — как проявление маневрирования большевистского ареопага с целью добиться более удобного состава депутатов. Показательно и явное преувеличение кадетской опасности. Правда, около 20 ноября кадеты по набранным голосам уступали только большевикам, но их ресурсы почти иссякли. В Совнаркоме плохо знали положение дел с выборами и потому настойчиво пытались овладеть Все-выборами.

Иной, скорее антиэсеровский смысл имел декрет ВЦИК о праве отзыва депутатов, принятый 21 ноября ВЦИК весьма зыбким перевесом голосов (67 против 59)16. Его проект был написан Лениным. Воспетый советской юридической мыслью как перл демократизма этот декрет был типичным образчиком «революционного права». Хотя в нем говорилось о возможности производить в интересах более точного отражения воли народа «перевыборы во все городские, земские и вообще во все представительные учреждения, не исключая и Учредительного собрания»17, не приходилось сомневаться, куда направлено

268     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

острие этой меры. В декрете содержались рассуждения об ответственности депутатов перед своими избирателями, но реализация этого права присваивалась не им. «Право отзыва, — разъяснял Ленин, — должно быть предоставлено Советам, как наиболее совершенным носителям идеи государственного принуждения»18. Не менее примечательно, что отозвать депутата можно было прежде, чем откроется Учредительное собрание.

О значении, которое придавалось перевыборам депутатов и изменению таким способом состава учредиловцев, поведал в газетном интервью А.В.Луначарский. Словоохотливый нарком мотивировал их необходимость противоестественностью единых списков правых и левых эсеров. Он выразил убежденность, что процесс полевения страны необратим благодаря успехам новой власти. Если же произойдет невероятное и перевыборы не дадут большинства сторонникам советской власти, большевики подадут в отставку. «Во всяком случае, — заверил Луначарский, — единственное наше оружие по отношению к Учредительному собранию — это апелляция к избирателям путем перевыборов. Более резких форм борьбы применено не будет»19.

Не только юридическая, но и политическая сомнительность декрета об отзыве депутатов активно обыгрывалась его противниками. «Все это очень умно, честно и демократично, — язвительно писал один из авторов законопроектов для Конституанты Я.М.Магазинер. — Но что вы скажете, господа, когда народное правосознание, которое вы систематически развращаете, начнет применять и к вам те же самые принципы, которые вы в него внедряете?»20. Однако тогда большевики были убеждены, что время неодолимо работает на них. (Свой практический ответ на этот вопрос они дали в 1918 г., изгнав из Советов всех социалистов.)

Во исполнение декрета кое-где принимались решения об отзыве депутатов. Так, Псковский губернский съезд Советов крестьянских депутатов под воздействием большевиков и левых эсеров постановил отозвать эсера Г.К.Покровского, съезд делегатов 12-й армии — Н.Д.Авксентьева, А.Р.Гоца, МАЛихача и В.А.Колерова. Смоленский Совет «отозвал» правых эсеров Е.К.Брешко-Брешковскую, А.ААргунова и В.В.Подвицкого21. Забавность ситуации была в том, что Авксентьев и Гоц представляли в Учредительном собрании не Северный фронт, а Пензенскую губернию, а «Бабушка» — Черниговскую, а вовсе не Смоленскую губернию. Этот штрих лишь подчеркивает бессмысленность данной меры, отсутствие механизма ее реализации. Серьезного значения она не возымела, а сами депутаты ее попросту игнорировали, полагая себя ответственными перед избирателями, но не перед Советами.

Глава 5. Драма Учредительного собрания

269

Меж тем приближался официальный срок открытия Учредительного собрания — 28 ноября, грозившее стать днем прямого политического противостояния. За подписями бывших министров С.Н.Прокоповича и П.Н.Малянтовича (они как социалисты были освобождены из Петропавловки) 17 ноября было обнародовано постановление подпольного Временного правительства о сборе депутатов в Петрограде, в Таврическом дворце, в два часа дня. По первоначальным наметкам к этому сроку намечалось избрать 626 депутатов22, выбрано было вдвое меньше, а официально зарегистрировано только 17323. О правомочности Собрания в столь узком составе (менее Уз, положенной по закону) не могло быть и речи, но острота вопроса от этого нисколько не убавилась: формальное открытие Учредительного собрания неизбежно должно было вылиться в демонстративный акт протеста против «узурпаторов власти» и легализовать оппозицию под защитой депутатского иммунитета.

Сторонники Учредительного собрания деятельно готовились к этому событию. 23 ноября бюро ВЦИК первого созыва провело собрание представителей социалистических фракций Петроградских городской и районных дум, Совета, партийных комитетов эсеров, меньшевиков и энесов, кооперативов, профсоюзов, ряда фабрик и заводов, отдельных воинских частей. Доклады делегатов с мест выявили утешительную, как казалось, картину роста недовольства большевистским правлением. На собрании был организован Союз защиты Учредительного собрания во главе с эсером В.Н.Филипповским, лейтенантом флота, депутатом от Юго-Западного фронта24. В состав Союза не были допущены кадеты. Отделения Союза защиты Учредительного собрания были созданы затем во многих городах.

Петроградская городская дума, официально распущенная Совнаркомом, продолжала собираться негласно. 20 ноября она постановила объявить 28 ноября днем национального всероссийского праздника, уведомив о том телеграфно местные органы самоуправления. В ряде городов этот день был объявлен нерабочим, намечались торжества по случаю долгожданного события. Российская Академия наук, Советы Петроградского университета и других столичных вузов призвали вручить судьбу страны в руки Учредительного собрания25.

В Совнаркоме вопрос об открытии Учредительного собрания обсуждался 25 ноября, и взгляды комиссаров вновь разошлись. «Сегодня окончательно выяснится, быть или не быть Учредительному собранию, — писала в тот день петроградская «Вечерняя почта». — Завтра по этому поводу будет опубликован особый декрет СНК». Действительно, 26 ноября Ленин подписал декрет «К открытию Учредительного собрания», согласно которому открыть его мог только уполномоченный пра

270     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

вительства и при наличии кворума в 400 депутатов. Тем самым большевистское правительство перехватывало инициативу в данном вопросе, откладывая его решение на неопределенный срок, и сверх того выступало в роли защитника неотъемлемых прав Собрания против их узурпации партийными группировками. Комиссару по морским делам П.Е.Дыбенко было поручено вызвать в Петроград 10—12 тыс. вооруженных матросов26, в боевую готовность приводились войска гарнизона, Красная гвардия. Редакции ведущих газет были блокированы, произведены обыски и аресты у ряда оппозиционных деятелей.

26 ноября Троцкий выступил с речью в манеже Гренадерского полка об Учредительном собрании. В ней он заявил, судя по газетному отчету, что если в нем в большинстве будут цензовые элементы, то Совнарком распустит буржуазное собрание и назначит перевыборы27. В такой постановке вопроса оратор мог рассчитывать на понимание солдатской аудитории, но логически из слов второго в большевистской иерархии лица следовало, что не будут чиниться препятствия социалистическому составу депутатов.

Собрание членов Учредительного собрания открылось 28 ноября в 14.30 в Таврическом дворце (там еще завершались ремонтные работы), окруженном латышскими стрелками. Явилось около полусотни депутатов, в основном эсеры, а также кадеты Ф.И.Родичев, Н.Н.Кутлер, П.И.Новгородцев, Н.И.Астров, избранные по национальным спискам латыш Я.Ю.Гольдман, эстонец И.И.Поска, еврей Н.М.Фридман28. Не было, естественно, большевиков, большинства провинциальных депутатов. В тот момент, по некоторым данным, в Петрограде было до 80 уже избранных депутатов29. Охрана поначалу не пускала депутатов во дворец. П.Сорокин вспоминал, как он взобрался на железную ограду Таврического и обратился к народу с речью, под напором толпы ворота распахнулись, и растерявшаяся стража пропустила ее внутрь30.

Собравшиеся избрали временным председателем В.М.Чернова, мандатную комиссию возглавил В.В.Руднев. Единогласно было решено отложить официальное открытие Учредительного собрания, поскольку большинство окружных комиссий в силу чрезвычайных условий гражданской войны не успело завершить подсчеты и выдать удостоверения депутатам. Вместе с тем постановили собираться в Таврическом дворце ежедневно, пока не прибудет достаточное количество депутатов и не признает себя правомочным. Были созданы несколько рабочих комиссий и принята резолюция против ареста членов кадетского ЦК31. В Екатерининском зале Чернов принял ряд делегаций. В 6 часов вечера «частное совещание членов Учредительного собрания», как оно себя назвало, закрылось.

Глава 5. Драма Учредительного собрания

271

Движение в поддержку Учредительного собрания, готовившееся его сторонниками, развернулось 28 ноября и в ближайшие дни приняло довольно широкие масштабы. В самом Петрограде, несмотря на полупризывы-полуугрозы Совета воздержаться от участия в манифестации, организованной Союзом защиты Учредительного собрания, к Таврическому дворцу пришло до 100 тыс. человек с лозунгами «Вся власть Учредительному собранию!»32. Возможно, эта цифра завышена журналистами, но в то, что демонстрантов было не более 10 тыс., как считает О.Н.Знаменский33, верится еще меньше. «Грандиозной», по отзывам прессы, была манифестация в воскресный день 3 декабря в Москве, где в разных частях города собралось от 100 до 150 тыс. участников34. В провинции не везде знали о переносе открытия, поэтому демонстрации были намечены на 28 ноября. Наиболее внушительными были шествия в Севастополе (около 25 тыс. участников), Смоленске, Туле, где костяк манифестантов составили рабочие-оружейники, в других крупных и малых городах, вроде Раненбурга на Рязанщине, где 3 декабря на улицу вышли несколько тысяч горожан и крестьян35. В Курске, где до декабря сохранялась коалиционная власть Народного совета и политическая ситуация развивалась спокойно, «была огромная манифестация с участием всех решительно организаций и местного гарнизона. Играл солдатский оркестр, пел хор. Много было речей, все в защиту Учредительного собрания»36.

Совсем иначе происходили события в Калуге, где власть к большевикам перешла военным путем и среди них доминировали радикалы. 10 декабря по почину эсеровской фракции городской думы на улицу вышло, по явно преувеличенным данным, около 40 тыс. манифестантов: служащие, рабочие, обыватели, солдаты гарнизона. Манифестация была рассеяна броневиками и красногвардейцами, давшими в толпу четыре залпа. В результате было убито и ранено, судя по газетному сообщению, около 40 человек37.

Пестрый состав участников этих акций не позволяет говорить о резком преобладании какой-либо социальной группы. Намерения манифестантов были сугубо мирными: демонстрации в тот момент не имели еще отчетливой антибольшевистской окраски, особенно в провинции, поскольку ставили целью не столько общественную защиту, сколько поддержку Учредительного собрания. (В эти дни и недели в адрес Учредительного собрания приходило много телеграмм с мест с приветствиями и выражением поддержки. Урицкий давал им ход по-большевистски. Об этом говорит подписанный им документ с грифом «секретно», в котором комиссар препровождал в ВЧК

272     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

две телеграммы из Одессы от местного Союза защиты Учредительного собрания38.)

События 28 ноября по сути явились репетицией будущего разгона народных представителей. Макиавеллизм Совнаркома заключался в том, что делалось это под видом ограждения суверенитета Учредительного собрания.

В тот же вечер Совнарком принял декрет об аресте вождей гражданской войны против революции, объявлявший партию кадетов вне закона как врагов народа. Но еще до принятия декрета на квартире графини С.В.Паниной, утром этого дня, были арестованы члены кадетского ЦК Ф.Ф.Кокошкин, П.Д.Долгоруков, А.И.Шингарев, из коих двое первых уже были избраны в Учредительное собрание (депутатская участь Шин-гарева в тот момент еще не определилась. В итоге он не был избран ни в одном из округов). Как явствует из дневника А.И.Шингарева и письма П.Д.Долгорукова членам Учредительного собрания, им не было предъявлено никакого обвинения и лишь через несколько дней показали декрет, объявлявший их партию вне закона39.

29 ноября вопрос об Учредительном собрании обсуждал ЦК РСДРП(б). Н.И.Бухарин предложил окончательно решить, созывать его или нет, и высказался за то, чтобы сразу изгнать из него всех кадетов, «организовать» левую часть из большевиков, левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов и объявить ее революционным конвентом. Он возражал против новой отсрочки или роспуска Собрания: «Мы полтора месяца работали и трубили о том, что обеспечим созыв Учредительного собрания»40.

Предложение Бухарина вызвало споры. И.В.Сталин заметил, что оно «опоздало на сутки», и предложил «добить кадетов». Но линию Бухарина на революционный конвент поддержал Л.Д.Троцкий, предложивший немедленно вызвать по телеграфу всех большевиков и левых эсеров и открыть конвент, не дожидаясь положенных 400 человек. На следующий же день, как и предлагал Троцкий, ЦК принял решение вызвать в Петроград большевиков-депутатов. Как пишет в этой связи Ю.Фельштинский: не совсем ясно, шла ли речь об открытии «конвента» или о том, чтобы созывом 400 представителей левого крыла обеспечить его большинство41.

Ближайшие дни показали ужесточение большевистской линии. Усилив охрану Таврического дворца, Совнарком пресек «частные совещания» депутатов. Были аннулированы выданные Всевыборами депутатские удостоверения, а сама комиссия смещена. Главному казначейству под страхом трибунала было запрещено выдавать ассигновки Всевыборам без подписи Урицкого42. Арестовывались уже не только кадеты, но и эсеры:

Глава 5. Драма Учредительного собрания

273

16 декабря — Н.Д.Авксентьев, в Череповце — А.И.Гуковский. Скрывались, избегая ареста, А.Р.Гоц и А.Ф.Керенский. Депутатская неприкосновенность стала фикцией.

Одним из первых поднял голос в защиту учредиловцев Максим Горький. 6 декабря в «Новой жизни», в авторской рубрике «Несвоевременные мысли», он писал: «Кадет хотят вышвырнуть из Учредительного] Собрания. Не говоря о том, что значительная часть населения страны желает, чтобы именно кадеты выражали ее мнения и ее волю в Учредительном собрании и потому изгнание кадет есть насилие над волей сотен тысяч людей, — не говоря уже об этом позоре, я укажу, что партия к.-д. объединяет наиболее культурных людей страны, наиболее умелых работников во всех областях умственного труда. В высшей степени полезно иметь перед собой умного и стойкого врага».

Арест Авксентьева, обвиненного в организации мятежа юнкеров, шокировал эсеров. С протестом выступил ЦК ПСР43. В газетах было помещено письмо 109 эсеров-депутатов, оно гласило: насильникам мы не уступим, но нужна поддержка народа. С протестом выступил сын легендарного революционера Е.Шмидт-Очаковский: «Именем своего погибшего за Россию отца заклинаю славный Черноморский флот возвысить свой голос в защиту Всероссийского Учредительного собрания!»44 В эсеровских кругах высказывалась мысль, что отсечением депутатов Совнарком постарается не допустить кворума, дабы иметь формальный повод объявить о невозможности созыва Учредительного собрания45. Высказывалось и другое небезосновательное предположение: если аресты депутатов не вызовут активного протеста, большевики решат, что и к роспуску самого Собрания население отнесется пассивно46.

В такой ситуации следовало ожидать прямого столкновения по данному вопросу на II Всероссийском съезде крестьянских депутатов, где лицом к лицу сошлись почти все лидеры эсеров и большевиков. Среди почти тысячи делегатов съезда, открывшегося 26 ноября, сторонники и противники новой власти разделились почти пополам. У первых преобладали делегаты от армии, у вторых — от самого крестьянства. Кульминация наступила 2 декабря при обсуждении вопроса об аресте кадетов — членов Учредительного собрания. С докладом выступил социал-демократ-интернационалист Б.И.Моисеев (избранный в Тамбовской губернии по списку большевиков). Он рассказал о том, как пытался протестовать в Смольном. Там его сначала убеждали " («какое вам дело до кадетов»?), а затем обозвали контрреволюционером. В этот момент в зале появился Ленин, и Моисеев, указывая на него, воскликнул: «Это — власть его»47. После продолжавшегося несколько минут шума Ленин

274     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

получил слово, но не как глава правительства, а как делегат съезда, член фракции большевиков. Он, в частности, заявил, что Советы выше всяких парламентов, всяких учредительных собраний, и обосновал репрессии против кадетов48. Согласно другому газетному отчету, он предостерег, что не следует превращать Учредительное собрание в идола, а звание его депутата не может защитить тех, кто покушается на интересы трудящихся49. Возражая ему, В.М.Чернов доказывал, что дело вовсе не в кадетах, а в натиске на само Учредительное собрание. Ораторы от самой крупной фракции — левых эсеров — разошлись во мнениях. А.Л.Колегаев прямо заявил: «Если Учредительное собрание выступит против народа, мы вступим с ним в борьбу». В.А.Карелин же признал аресты кадетских депутатов ошибкой большевиков50.

Незначительным перевесом прошла резолюция Чернова, отвергавшая большевистское противопоставление власти Учредительного собрания Советам: «Учредительное собрание должно в своем законодательном творчестве претворить в жизнь чаяния масс, выраженные Советами. Ввиду этого съезд протестует против попыток отдельных групп столкнуть между собою Советы и Учредительное собрание»51. После этого съезд практически раскололся. Правая его часть составила II Всероссийский съезд крестьянских депутатов, стоящих на позиции Учредительного собрания. Альтернативный съезд начиная с 4 декабря составили большевики и левые эсеры. Он избрал новый Исполком Советов крестьянских депутатов (20 большевиков, 81 левый эсер, 1 эсер-максималист, 6 беспартийных52), влившийся в объединенный ВЦИК. Это съездовское партнерство в вопросе о власти, каковым и был вопрос об Учредительном собрании, в ближайшие дни логично трансформировалось в правительственный блок. Заняв несколько постов в Совнаркоме, левые эсеры придали однопартийной власти коалиционный облик и расширили ее социальную базу. Со своей стороны, они рассчитывали, как выразился В.А.Карелин, «умерить излишний пыл большевиков»53.

Большевикам и в самом деле приходилось считаться с позицией левых эсеров и не без их влияния согласиться на созыв Учредительного собрания. По свидетельству Л.Д.Троцкого, В.И.Ленин говорил ему в те дни: «Надо, конечно, разогнать Учредительное собрание, но вот как насчет левых эсеров?»54

Как и среди большевиков, среди левых эсеров были достаточно серьезные разногласия, что и показал I (учредительный) съезд партии, проходивший в Петрограде 19—28 ноября. Не все одобряли политический террор в отношении оппозиции. Относительно Учредительного собрания выявилось сразу несколько точек зрения — от той, что его вовсе не надо созывать,

Глава 5. Драма Учредительного собрания

275

до той, что следует его покинуть, если оно не оправдает ожиданий, но не разгонять. Один из делегатов даже голосовал за передачу всей власти Учредительному собранию55. Эта двойственность ощутима и в итоговой резолюции съезда, принятой 28 ноября. В ней признавался законодательный характер Учредительного собрания как органа, конструирующего власть рабочих и крестьян, и в то же время осуждались попытки превратить его в орудие борьбы с Советами; заявлялось, что «диктатура демократии» не остановится перед применением репрессий против врагов революции, но, вместе с тем, «она не нуждается в системе террора»56.

13 декабря в «Правде» появились «Тезисы об Учредительном собрании». Хотя они были без подписи, в них без труда узнали ленинское перо. Тезисы излагали полный набор большевистских аргументов против Учредительного собрания, но, в сущности, представляли собой не систему доказательств, а цепь логически нестыкующихся силлогизмов. Признавая Учредительное собрание как высшую форму демократизма в буржуазной республике, Ленин противопоставлял ему республику Советов как форму подлинного народовластия. Вслед за этим базисным тезисом говорилось, что оно вообще не отражает воли народа, поскольку избрано по старым спискам и пр. Затем шел тезис о том, что начатая кадетско-калединскими элементами гражданская война отняла самую возможность формально-демократическим путем (то есть через выборы) решить наиболее острые вопросы. Учредительному собранию предъявлялось попутно обвинение в том, будто оно стало лозунгом буржуазной контрреволюции, хотя с изъятием кадетов оно оказалось социалистическим по составу. Наконец, вне связи с остальным, говорилось, что оно может оправдать свое назначение, если признает советскую власть и ее декреты57.

Э.Карр склонен придавать «Тезисам» значение новой партийной доктрины, связанной с переходом от буржуазной революции, исчерпавшей себя, к революции социалистической58. Это умозрительно-объективистское заключение маститого историка выдает его непонимание обыденной российской реальности. Отбросив схоластическую оболочку теоретических рассуждений, которые у большевиков были скорее средством для наружного употребления (идейная борьба с меньшевизмом, словесный декор политических и личных разногласий), согласимся с Э.Карром в том, что «Тезисы» означали полный разрыв с остальными социалистическими партиями и конец Учредительного собрания. «Мы были предупреждены, — писал по этому поводу М.В.Вишняк, — и нисколько не заблуждались относительно смысла этого предупреждения»59.

276     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Постепенно в ходе практического сотрудничества большевиков и левых эсеров их позиции сближались. «Разногласия с левыми эсерами теперь все уничтожились... — сообщил М.С.Урицкий на заседании Петербургского комитета РСДРП(б) 13 декабря, — жизнь учит их быстро и хорошо»60. Окончательный выбор левые эсеры сделали, вероятно, под влиянием своего определившегося поражения на выборах. 23 декабря их официоз «Знамя труда» высказался уже без обиняков: «Тот, кто стоит за избирательное право для буржуазии, на самом деле стоит за самую буржуазию, за ее существование». Их печать начала атаки на будущее Учредительное собрание как последнюю надежду контрреволюции. В ту пору левые эсеры, по словам Троцкого, переживали «медовые месяцы своего крайнего радикализма». М.А.Натансон, зашедший «посоветоваться» с вождями большевиков, сказал: «А ведь придется, пожалуй, разогнать Учредительное собрание силой». — «Браво! — воскликнул Ленин, — что верно, то верно! А пойдут ли на это ваши?» Натансон заверил, что левые эсеры в конце концов согласятся, хотя некоторые колеблются61. Согласие левых эсеров гарантировало целостность правящей коалиции.

Не менее существенно было и то, что положение власти к концу 1917 г. несколько стабилизировалось. 22 декабря ВЦИК назначил на 5 января 1918 г. открытие Учредительного собрания, а на 8 января созвал III Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, дабы, как говорилось в постановлении, «всей организованной силой Советов поддержать левую половину Учредительного собрания против его правой, буржуазной и соглашательской половины»62. Учитывая, что «левая половина» почти целиком делегировалась на советский съезд, было очевидно: готовится разгон Учредительного собрания. Неясны были лишь конкретные детали операции.

На это указывали и военные приготовления. 23 декабря в Петрограде было введено военное положение, непосредственная власть в городе перешла к Чрезвычайному военному штабу. В его состав вошли Н.И.Подвойский, К.С.Еремеев, Г.И.Благо-нравов, П.П.Прошьян и др. В боевую готовность были приведены отряды Красной гвардии, надежные полки гарнизона. В город прибыл сводный отряд матросов Балтийского флота. Большевики позаботились и о присылке в столицу полка латышских стрелков63, ставших своего рода преторианской гвардией режима.

Со своей стороны, сторонники Учредительного собрания деятельно готовились к его открытию, стремясь обеспечить ему максимально широкую морально-политическую поддержку. Душой и главной силой этой кампании были эсеры. Получив большинство в Учредительном собрании, они ощущали себя

Глава 5. Драма Учредительного собрания

277

его «хозяевами», испытывая наибольшую заинтересованность и ответственность за его судьбу. 12 декабря ЦК ПСР высказался за то, чтобы до созыва Учредительного собрания не обострять обстановку новой схваткой с большевиками, а сам созыв не форсировать, используя время для усиленной агитации в пользу Учредительного собрания и в ожидании кризиса внутренней политики Совнаркома и его мирных переговоров с Германией64.

Эсеры активно участвовали в мероприятиях Союза защиты Учредительного собрания. Из ряда организованных Союзом конференций, собраний и других публичных акций выделим состоявшуюся 18 декабря конференцию в помещении Вольно-Экономического общества. На ней присутствовало около 150 представителей от оппозиционных партий, профсоюзов, воинских частей, Путиловского, Обуховского и других заводов. Единогласно (против одного рабочего-большевика) была принята резолюция протеста против разгрома большевиками помещения бюро Союза. Председатель Союза В.Н.Филипповский известил собравшихся, что выборами уже обеспечен центр будущего Учредительного собрания в количестве 450—500 социалистов, на флангах ожидалось 240—250 большевиков с левыми эсерами и 50—70 цензовиков. Конференция завершилась принятием резолюции о неспособности большевистской власти справиться с анархией и гражданской войной65.

В Петрограде в эти дни развернулась «митинговая война». На бесконечных митингах надрывались ораторы разных партий, съехавшиеся в столицу депутаты, стремясь увлечь за собою массы. Эсер Б.Ф.Соколов позже сетовал на то, что депутаты выступали редко и неохотно — чаще других откликались на призывы эсеровских комитетов И.М.Брушвит, В.Я.Гуревич, В.А.Утгоф66. Вероятно, Соколов, весьма критически оценивавший поведение своей фракции, сгустил краски. Обойденный его вниманием П.А.Сорокин вспоминал, например, что только в течение последней перед открытием Учредительного собрания недели он выступал на митингах 12 раз67.

Наряду с этим легальным, безусловно, вполне контролировавшимся властями направлением деятельности, у эсеров было и нелегальное поприще. Им занималась Военная комиссия ЦК, активистами которой были Б.Ф.Соколов, Ф.М.Онипко, Б.К.Фортунатов, Д.П.Сургучев, М.А.Лихач. В конце ноября, когда в Петроград стали съезжаться учредиловцы и одновременно выявилась сугубо легалистская позиция фракции ПСР, по настоянию фронтовых делегатов Военная комиссия была расширена и обрела известную автономию от своего ЦК. Ее задачей было выделение из состава полуразложившегося гарнизона наиболее боеспособных и антибольшевистски настроен

278     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

ных войск, которые могли бы составить вооруженную опору Учредительного собрания на случай насилий над ним. Таковыми эсерам казались Семеновский и Преображенский полки и 5-й броневой дивизион (их комитеты были настроены против большевиков, в эти части было распределено свыше 600 прибывавших с фронта офицеров и солдат), а также гарнизон г.Луги. Предпринимались также попытки создать вооруженные отряды из рабочих, армянские и грузинские дружины, но результаты этих усилий были невелики. ЦК ПСР пресек, как авантюру, создание боевых дружин. Было налажено издание ежедневной солдатской газеты «Серая шинель», но удалось выпустить лишь несколько номеров из-за ареста тиражей властями68.

Все эти меры впоследствии были инкриминированы эсеровскому руководству на процессе 1922 г. над партией эсеров69. Там же выявилось, что некоторые активисты Военной комиссии (Г.Семенов, Л.Коноплева и др.) уже тогда были связаны с большевиками, которые, по-видимому, были в курсе этих приготовлений. Но с солидной исторической дистанции отчетливо видно, что эсеровских конспирации было явно недостаточно для организации вооруженного контрпереворота — они не выходили за пределы необходимой обороны Учредительного собрания. Предполагалось, что появление трех-четырех тысяч вооруженных солдат обезопасит мирную демонстрацию горожан. «Конечно, — рассуждал Б.Соколов, — трудно сказать с полной уверенностью, чем бы окончилось это вооруженное выступление, если бы оно состоялось», но у эсеровских боевиков была частная информация, что в случае «устрашающих размеров демонстрации» большевики склонялись к тому, чтобы все прошло «прилично и мирно», дабы потом вернуть утраченные позиции™.

Таким образом, деятельность Военной комиссии ЦК ПСР выглядит скорее преувеличенной, чем преуменьшенной. Ее резко критиковал М.В.Вишняк, полемизируя задним числом с Соколовым71. По оценке В.И.Игнатьева, возглавлявшего в ту пору аналогичную Военную комиссию при ЦК народно-социалистической партии, эсеры мало что сделали для защиты Учредительного собрания. Они более уповали на его моральную силу, боясь порвать с меньшевиками, которые в ту пору самоопределялись, боясь и генералов и боясь пропустить коалицию с умеренными большевиками, надеясь победить большевиков мирным путем через Учредительное собрание72. Нельзя, однако, не упомянуть, что в гарнизоне эсеры ощущали все растущую апатию и равнодушие к исходу борьбы — в этой психологической атмосфере гасли порывы наиболее активных из них. Привычно голосуя за предложенные партийными агитато

Глава 5. Драма Учредительного собрания

279

рами резолюции о созыве Учредительного собрания, солдаты, и не только они, взирали на происходящее более с любопытством, чем с подлинной заинтересованностью.

В расчетах эсеровских боевиков была также подготовка покушения на «большевистскую головку» — Ленина и Троцкого. Ею занимался Ф.М.Онипко, перводумец, участник Кронштадтского восстания 1906 г., в 1917 г. генеральный комиссар Балтийского флота. Его план взятия заложниками или убийства вождей большевизма был утвержден Военной комиссией, но категорически отвергнут ЦК. Онипко было предложено расформировать свою террористическую группу73.

Уже говорилось, что по примеру Петрограда в ряде городов организовались Союзы защиты Учредительного собрания — в целом по стране их было несколько десятков. Как правило, они строились местными органами самоуправления на коалиционной основе, исключая, естественно, большевиков. В отдельных случаях (например, в Бердичеве) в их организации участвовали Советы. Действия таких Союзов сводились в основном к обеспечению моральной поддержки. В Осе (Пермская губерния) местный Союз защиты высказался даже за создание боевых дружин74, но переоценивать действенность подобных решений, как и вообще уровень координации действий местных Союзов, не следует, что и показали последующие события.

Общественность в эти дни и недели жила напряженным ожиданием развязки. Об этом свидетельствуют многие мемуары, дневники, письма современников, в основном окрашенные в пессимистические тона. «Город в ажитации по поводу предстоящего Учредительного собрания, — записал в дневнике 4 января 1918 г. барон А.Будберг, — слухи ползут самые пестрые и разнообразные; большевики готовятся вовсю, чтобы остаться хозяевами положения, и несомненно не остановятся ни перед чем. В Неву привели линейный корабль, два крейсера и несколько миноносцев, а состав гарнизона усилен латышами и надежными матросскими отрядами. Что могут противопоставить сему товарищи эсеры и прочие говорливые, но мало действенные сторонники Учредительного собрания?»75. З.Н.Гиппиус 22 декабря в своем дневнике выразилась категорично: «Учредительное собрание (даже все равно какое) и большевики ни минуты не могут со-существовать». Писавшая для эсеров агитационные листовки, З.Н.Гиппиус, с ее сухим и резким умом, не верила в их успех: во-первых, «передемагогить» большевиков все равно не удастся; во-вторых, они уже подготовили чернь «к такому презрению к "Учредилке", что теперь и штыковой разгон — дело наипростейшее»76.

280     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Наиболее отчетливо разнообразные общественные ожидания тех дней отразились в зеркале прессы, полной всевозможных предположений и прогнозов, от самых мрачных до ликующих. «Великий Хозяин Земли Русской избран, — писала внепартийная провинциальная газета. — Отныне с легким сердцем мы можем бросить всем надоевшую партийную грызню. Воли народа она не изменит, помощи в работе "хозяину" не окажет. А потому да не будет ей места и в нашей работе-здесь, на местах»77.

Более трезво, без иллюзий, оценивали перспективу кадет-ско-либеральные круги. Самарский «Городской вестник» уверенно предрекал: «Большевики разгонят Учредительное собрание, как разогнали правительство, как разгонят городское самоуправление. Объявят Учредительное собрание контрреволюционным собранием корниловцев и разгонят»78. «Туркестанский вестник» уточнял мрачный прогноз: «Подплывет "Аврора", прибудут красногвардейцы и вытолкают в шею всех воинствующих кадюков в первую попавшуюся дверь»79.

Среди разных газетных суждений выделялись четыре интервью в петроградском «Вечернем звоне» за 6 декабря с представителями разных партий — М.И.Скобелевым, М.А.Лихачом, М.А.Спиридоновой и И.В.Джугашвили-Сталиным. Меньшевик Скобелев выразил уверенность, что большевики не решатся разогнать Учредительное собрание, которое должно в первый же день своей работы поставить вопрос о земле и мире, «чтобы вырвать их из грязных демагогических рук». Если Ленин явится на первое заседание не в качестве депутата, а как глава правительства, все тактические шаги могут измениться.

Эсер Лихач, резко осудив аресты кадетов, все же считал, что большевики принимают меры к созыву Учредительного собрания. Как представитель фронта, он заявил, что о разгоне депутатов фронтовыми войсками не может быть и речи, а верные большевикам латышские стрелки постепенно отходят от них.

Спиридонова отметила, что ее партия добивается скорейшего созыва Учредительного собрания. «Если же оно разойдется с нами и выскажется против немедленного мира, против социализации земли, против установления рабочего контроля над производством, то мы займемся "очищением" его от тех членов, которые стоят поперек дороги стремлениям трудовых масс, — заявила «неистовая Маруся» — ...если и этого окажется недостаточным, мы его разгоним и уже больше собирать не будем».

Интервью Сталина было весьма уклончивым, за исключением напоминания, что Учредительное собрание откроется, как только соберутся 400 депутатов. «Если большевики окажутся в меньшинстве в Учредительном собрании, — сказал нар

Глава 5. Драма Учредительного собрания

281

ком, — они останутся в нем для внутренней органической борьбы». Сталин сообщил, что левые элементы не собираются срывать Собрания, если только какая-либо его часть не соберется в другом месте, создав параллельное учреждение: «Оба они были бы неправомочны, и это обозначило бы срыв Учредительного собрания, что было бы неразумно и непатриотично». По его мнению, центр составят национальные группы, и от этого центра будет зависеть многое80.

Употребление несвойственной большевикам лексики («непатриотично») наводит на мысль о вольном пересказе слов Сталина, но уклончивость его интервью вполне отражала как свойства его характера, так и настроения в составе бюро фракции РСДРП(б) Учредительного собрания, стоявшего тогда на учредиловских позициях.

Резюмируя общее положение, «Воля народов» уверенно предсказала дальнейший образ действий большевиков: «5-го они откроют и 5-го же разгонят Учредительное собрание. Но сделают это не от своего имени, а от имени фальсифицированного съезда Советов. Разогнав Учредительное собрание, они подставят вместо него съезд Советов и таким образом ликвидируют Хозяина Земли Русской»81.

До открытия «Хозяина Земли Русской» оставалось тогда 13 дней.

2. В депутатских фракциях

В исторических хрониках Учредительное собрание обозначено 5 января 1918 г., но фактически его работа началась задолго до этого дня — в депутатских фракциях. В них разрабатывались проекты законов, резолюций, намечалась тактика фракции, готовились ораторы. Эта «кулуарная» сторона менее известна широкому читателю и почти не исследована. Лишь вскользь она затронута О.Н.Знаменским82.

Со всех концов России, группами и поодиночке, депутаты съезжались в Петроград. В своих округах им обычно устраивались торжественные проводы, и они прибывали в столицу в полном неведении относительно своего будущего, но в уверенности, что будут обеспечены всем необходимым.

Для депутатов Совнарком выделил гостиницу «Астория», все 320 ее номеров были освобождены от постояльцев. Однако поселиться в ней пожелали только большевики и левые эсеры, занявшие первые три этажа83.

Большинство остальных депутатов, прежде всего эсеры, предпочли разместиться в освобожденном под общежитие лазарете Земгора, на улице Большая Болотная, 2. В его тесных

282     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

помещениях, с еще не выветрившимся запахом лекарств, депутаты оппозиции жили по пять-десять человек в комнатах, где кроме госпитальных коек почти не было мебели. Группа депутатов Сибири (Алтайская и Томская губернии) поселилась в общежитии на Лиговке, 9. Здесь также была более чем скромная обстановка: койки в ряд, казенные одеяла, маленькие столики84.

Бросалось в глаза, что бытовые условия депутатов правительственных фракций и оппозиции сильно разнились. Это важно отметить, поскольку и те, и другие прибывали зачастую без денег, в расчете на казенное содержание. Совнарком ассигновал на содержание депутатов 500 тыс. руб.85. Фракция левых эсеров сразу же запросила для самых нуждающихся своих членов 40 тыс. рублей. Депутатам-эсерам также пришлось испрашивать аванс в счет будущего жалованья86.

В соответствии со сложившейся парламентской практикой депутаты объединялись по фракциям, официально зарегистрировав их. М.С.Урицкий выделил для их заседаний 8 комнат Таврического дворца87, но в действительности фракций было меньше. Задолго до открытия Учредительного собрания началась тонкая тактическая игра фракций, имевшая целью обеспечить внутреннее единство, завязать контакты, прощупать партнеров и противников.

Самая крупная фракция — эсеровская — сорганизовалась первой, уже 27—28 ноября. Поначалу на ее заседаниях было 30-40 человек, поторопившихся к открытию ассамблеи. Ее численность день ото дня росла, достигнув к концу декабря примерно 250 человек. Не успели приехать, за дальностью расстояния и переносом сроков выборов, депутаты Якутии, Камчатки, Сибири. Однако в полном составе, судя по явочным листам заседаний, фракция никогда не собиралась, даже 4 января. По-видимому, это объяснимо отвлечением значительных сил на внепарламентскую работу.

Деятельность фракции направляло бюро во главе с В.В.Рудневым, бывшим московским городским головой. Секретарем бюро был В.А.Колеров. Бюро фракции постепенно расширялось путем кооптирования в него новых членов, пока не достигло установленной цифры — 30 человек. 9 декабря бюро было заново переизбрано. Наибольшее число голосов собрал Руднев — 83, 77 голосов получил М.В.Вишняк. Примечательно, что В.М.Чернов из претендентов имел менее всего голосов — лишь 33, в результате став только кандидатом в члены бюро. Падение его личного авторитета отражало и общее поправение партии: в составе бюро Чернов оказался единственным левона-строенным88. Оперативное руководство текущими делами осуществлял  президиум  бюро  из  пяти  членов:   В.В.Руднев,

Глава 5. Драма Учредительного собрания

283

М.Я.Гендельман, И.Н.Коварский, С.С.Маслов, А.Н.Слетова-Чернова.

Поначалу бюро заседало дважды в неделю — по средам и пятницам. Но с нарастанием организационно-политических проблем заседания стали почти ежедневными: за 10—23 декабря их было 1389. Среди его активистов, судя по протоколам заседаний, были Я.Т.Дедусенко, Д.С.Розенблюм, К.С.Буревой, М.В.Вишняк, Н.В.Святицкий, В.Т.Владыкин, Б.Н.Моисеенко, М.Л.Коган-Бернштейн и др. По своей значимости бюро фракции едва ли уступало тогда Центральному Комитету ПСР. Члены ЦК обязаны были присутствовать на заседаниях фракции, если не были заняты неотложной партийной работой90. Подготовка фракции к открытию Учредительного собрания стала в тот период, пожалуй, главным участком деятельности эсеровского руководства.

Членами фракции, согласно ее временному уставу, принятому 1 января, признавались депутаты, прошедшие не только по партийным спискам, но и по спискам крестьянских Советов, по национальным спискам социалистов, при условии подчинения тех фракционной дисциплине. Устав обязывал членов фракции согласовывать свои выступления с бюро и голосовать согласно решениям последнего91. В связи с необходимостью скорейшего достижения кворума бюро фракции держало под жестким контролем перемещения своих депутатов. Во фракцию эсеров записались чувашские эсеры Г.Ф.Алюнов, И.В.Васильев, С.Н.Николаев, бурят М.Н.Богданов, башкир Г.М.Кува-тов, прошедшие по спискам крестьянских Советов В.К.Вы-христов, Ф.И.Сорокин (оба из Приморья).

Первоочередной задачей была разработка тактики фракции. Поначалу бюро рекомендовало своим членам ежедневно посещать Таврический дворец, стараясь при этом расположить в свою пользу охрану дворца. Но после оградительных мер Совнаркома 30 ноября каждодневные заседания в Таврическом были отменены92.

Линия поведения фракции в отношении Совнаркома обсуждалась в бюро 29 ноября, под свежим впечатлением несостоявшегося открытия Учредительного собрания, и вызвала разноречивые суждения. Д.С.Розенблюм предлагал «принять бой, но только когда это будет выгодно эсерам». Необходимо сначала выявить свое лицо перед страной, не торопясь с открытием Учредительного собрания. Арест кадетов, по мнению известного публициста, как раз и был неподходящим для этого случаем. В.В.Руднев, М.Я.Гендельман, тамбовский депутат П.И.Ильин, считая в общем конфликт с большевиками неизбежным, настаивали на тактике «бережения» Собрания. М.А.Лихач, В.ГЛрхангельский с нотой обреченности говорили

284     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

о том, что сила на стороне большевиков, им возражал А.А.Ар-гунов, убеждая в наличии у эсеров поддержки среди населения и в гарнизоне. Бюро постановило, что тактика фракции должна быть сдержанной, «ввиду возможного провоцирования со стороны большевиков»93. Не нашло поддержки предложение отдельных депутатов (М.Я.Гендельман, С.С.Маслов) готовиться к возможному переезду Собрания в другой город. Фракция не сочла нужным протестовать против ареста кадетов, хотя Н.В.Святицкий и предостерегал, что большевики, устранив кадетов, пойдут дальше94.

Фракция образовала ряд комиссий: финансовую, пропаган-дистско-агитационную, информационную, библиотечную, иногороднюю, по народному образованию, по личному составу, рыболовную и пр. Но особую роль играла комиссия Первого дня во главе с Л.Б.Ельяшевичем (в нее входили также Гоц и Вишняк), которой предстояло разработать сценарий открытия Учредительного собрания, исключавший его немедленный разгон. Этот вопрос также вызывал споры. Так, П.Сорокин предлагал в этот день принять декреты о земле, о рабочем контроле и другие агитационные акты. Если же большевики прибегнут к насилию, обратиться с воззванием к народу и отдать себя под его защиту. М.А.Лихач полагал, напротив, что нецелесообразно заваливать страну пустыми декретами — нужен хороший декрет о мире и обращение к союзникам95.

В эсеровских комиссиях шла разработка законопроектов, прежде всего аграрного. В земельной комиссии шли горячие споры. Докладчиками чаще других были П.А.Вихляев и недавний энес Н.П.Огановский. В комиссии определились три направления: «ортодоксы», «государственники» и «стихийники», как они сами себя называли. «Ортодоксы» отстаивали равное право всех граждан на землю, ее недра, леса и воды, запрет наемного труда. Их тактика была приспособлена к политическому моменту — перетянуть к себе крестьян, соблазненных большевистскими посулами. «Государственники» во главе с экс-министром земледелия СЛ.Масловым отстояли, однако, допустимость наемного труда хотя бы в исключительных случаях. Наконец, «стихийники», главным образом крестьяне, стояли за «черный передел», фактически за полное уравнительное перераспределение всей земли, включая надельную, и инвентаря96. 2 января земельная комиссия представила итог своей месячной работы. Из трех предложенных в качестве основы проектов — втородумского, П.А.Вихляева и СЛ.Маслова — решено было опереться на последний, представлявший собой сводку положений, разработанных Главным земельным комитетом.

Хотя фракция эсеров старалась избегать столкновений со Смольным, это не всегда удавалось. Она вынуждена была вы

Глава 5. Драма Учредительного собрания

285

ступить с опровержением по поводу сделанного 9 декабря Урицким письменного разъяснения солдатам 35-го мортирного дивизиона о причинах отсрочки Учредительного собрания. Обвиняя во всем Всевыборы, комиссар сообщал, что избрано пока только 368 депутатов, из коих прибыли в Петроград лишь 120—150. Между тем на этот день в одной только фракции эсеров было зарегистрировано 138 человек97. Фракция протестовала также против ареста Н.Д.Авксентьева и А.И.Гуковского.

В делах фракции отложился секретный «Схематический план борьбы за Учредительное собрание», поданный могилев-ским депутатом Л.А.Хрисаненковым и датированный 25 декабря. Его автор, эсер с 1905 г., председатель уездного Совета г.Горки, исходил из того, что свою власть Учредительное собрание упрочит лишь в порядке борьбы с народными комиссарами, но эта борьба не должна быть вооруженной. Суть плана сводилась к тому, чтобы открыть заседания не 5 января, как установил Совнарком, а уже 1—2 января, приурочив к этому времени массовые демонстрации и митинги. Речь шла, таким образом, о том, чтобы перехватить у большевиков инициативу, вырваться из-под их контроля, а в случае разгона депутатов тайно перебраться в другое, заранее назначенное место (Киев, Одесса)98.

«Химерический проект» (термин Святицкого) Хрисаненко-ва, конечно, и в малой степени не претендовал на отведенную ему советской историографией роль плана разжигания гражданской войны, причем документа не частного, а общепартийного масштаба99. В материалах фракции нет следов его обсуждения, но идея досрочного открытия Учредительного собрания ставилась не раз. Поначалу эсеровское руководство планировало это открытие на 27 декабря, ставя его, однако, в зависимость от позиции фракций-партнеров. В обсуждении этого вопроса участвовали Чернов и Гоц. Но после того, как 21 декабря межфракционное совещание высказалось за официальный срок открытия — 5 января, бюро ФПСР совместно с ЦК ПСР «громадным большинством» предложили депутатам следовать этому решению100.

Бюро фракции намеренно избегало всяких публичных инспираций. Так, 3 декабря закрытое заседание бюро слушало информацию Союза служащих правительственных учреждений, объединявшего около 70 тыс. чиновников и просившего указаний, но не приняло конкретных решений. 20 декабря фракция согласилась с идеей проведения всеобщей политической забастовки в поддержку Учредительного собрания, но с тем условием, чтобы не санкционировать и не возглавлять ее101. 7 декабря бюро предложило членам фракции на митингах не оставаться «на узко партийной точке зрения»102.

286     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Эсеры старались — в этом была одна из важных задач фракции — завязать контакты с другими фракциями, прежде всего на контрбольшевистской основе. Их главные усилия были направлены на левых эсеров. Хотя определенные связи удалось наладить, включая обмен информацией (о том, что происходит в Смольном, они узнавали чаще от В.А.Карелина и В.Е.Трутовского), но оторвать тех от большевиков эсерам не удалось. На заседаниях бюро не раз с досадой отмечалось, что левые эсеры ведут себя уклончиво. По словам В.Г.Архангельского, «они как бы ждут указаний из Смольного»103.

В последних числах декабря официальная делегация ФПСР (Н.В.Святицкий, ДД.Донской, В.Е.Павлов) явилась в «Асто-рию» для последних переговоров с левыми эсерами. Их ЦК представляли ВЛ.Карелин, И.З.Штейнберг, АЛ.Колегаев. Эсеры желали знать, пойдут ли левые в Учредительное собрание, если оно будет открыто самочинно, без большевиков. «Спорим долго и с тяжелым напряжением... — вспоминал Свя-тицкий. — Штейнберг сидит со злобно закушенной губой. Татарские глаза Колегаева меряют нас презрительно-вызывающим взглядом. Только горячий Карелин — "душа-парень" — пытается еще перебросить какой-то мостик. Но тщетно. Обе стороны уперлись: нет!»104.

Фракция ПСР пыталась завязать связи с украинскими эсерами. В Киев на съезд украинских депутатов-учредиловцев выезжал Я.Т.Дедусенко105.

Принципиально острым вопросом для фракции была регистрация депутатов. Эсеры отказывались регистрироваться в канцелярии Урицкого, рассматривая это как фактическое признание Совнаркома и его права распоряжаться созывом Учредительного собрания. Поэтому на 4 часа дня 3 января у Урицкого зарегистрировались лишь 141 депутат: 87 большевиков, 36 левых эсеров, 3 неопределенных и 1 эсер центра, 11 украинских эсеров106. Однако это обстоятельство давало Смольному формальный повод оттягивать открытие Собрания до греческих календ, ввиду отсутствия кворума, а то и вовсе отменить его.

Руководство фракции решило преодолеть внутренние разногласия в данном вопросе демократически — путем голосования. Оно состоялось 3 января. Против «урицизации», как ее окрестили, высказались 87 человек, включая Чернова. Наиболее резко возражали Е.Е.Лазарев («Ни в коем случае не регистрироваться. Пора бросить циммервальдскую болтовню»), Н.Я.Быховский («К черту Урицкого!»), М.В.Вишняк («Урици-зация? Никогда»). За регистрацию были поданы 83 записки107. Все же удалось решить проблему компромиссно: эсеры через секретаря фракции Колерова послали Урицкому полный спи

Глава 5. Драма Учредительного собрания

287

сок своих депутатов, комиссар прислал безо всяких ограничений соответствующее число именных красных удостоверений108. То же сделали и другие оппозиционные фракции. К этому времени Смольный определился в отношении Учредительного собрания и потому именно 3 декабря благодушно отменил обязательный кворум и сквозь пальцы взирал на процедуру регистрации.

31 декабря члены фракции встречали Новый Год в своем кругу в гимназии Гуревича на Лиговке. Собралось свыше 250 человек. С речами выступали Н.П.Пумпянский, Н.Д.Авксентьев, В.М.Чернов, В.Л.Утгоф, Е.Е.Колосов. Состоялся концерт. Однако настоящего веселья не чувствовалось. «Узнаем об аресте румынского посланника (Диаманди. — Л.П.), — вспоминал Н.П.Огановский. — Тоже — лицо "священное", как и мы. И у каждого в душе — червяк едучий копошится: под каким соусом скушает Советская власть нашу депутатскую неприкосновенность»109.

2 января ФПСР постановила призвать население Петрограда к мирной манифестации 5 января в поддержку Учредительного собрания. 3 января фракция по докладу Ельяшевича от комиссии Первого дня постановила (единогласно при 3 воздержавшихся) выдвинуть В.М.Чернова в председатели Собрания110. Единодушие было, пожалуй, демонстративным. Правые элементы, составлявшие большинство фракции, были недовольны его выдвижением: но «что делать? Он не запятнал себя "оборончеством"... его способны слушать левые эсеры»111. Были намечены ораторы по вопросам о войне и мире, о земле, политическом моменте.

4 января состоялось последнее перед открытием заседание фракции. Судя по списку регистрации, на нем присутствовало 160 человек112. Заседали в большом зале гимназии на Бассей-ной. Разыскивали Чернова, чтобы заслушать его будущую речь. С трудом удалось его найти на железнодорожном съезде. Чернов не был готов, не представил даже тезисы, а его полуторачасовая импровизация не удовлетворила ни правых, ни левых113.

Накануне открытия бюро приняло ряд решений, регламентирующих поведение членов фракции. Было предписано не приносить на заседание никакого оружия, сидеть молча, не поддаваясь на возможные провокации, беспрекословно слушаться бюро. Для руководства фракцией во время заседания была выделена пятерка: Руднев, М.Я.Гендельман, Е.М.Тимофеев, И.Н.Коварский, Л.Б.Ельяшевич114. Надлежало следовать рекомендациям комиссии Первого дня: вопрос об организации власти в порядок первого дня поставлен быть не должен. По свидетельству Н.П.Огановского, «решено, в крайнем случае,

288     Л.Г.Протасов  Всероссийское Учредительное собрание

выбросить из программы весь балласт, вроде законов о низложении Романовых, иммунитета депутатов, продовольственного вопроса, "Манифеста", и во что бы то ни стало провести постановление о мире... и основной закон о земле»115.

Тактика поведения эсеров при открытии Учредительного собрания не была ни для кого тайной. Как сообщал 5 января «Петроградский голос», вместе с фракциями национальных и народных социалистов они встретят выступления комиссаров спокойно, не высказывая ни порицания, ни одобрения, и перейдут к очередным делам. Тем более не было это секретом для большевиков. По свидетельству Б.Соколова, общежитие на Болотной походило на проходной двор, в котором легко могли затеряться большевистские соглядатаи116, и вряд ли они упустили такую возможность. Арестованные позже депутаты подтверждали: большевики знали все планы фракции.

В начале декабря была образована левоэсеровская фракция, регулярно оповещавшая о своем существовании в газетах117. Во временное бюро фракции входили в разное время провинциальные депутаты Г.К.Баринов, В.Г.Дьяконов, Н.Н.Ольхин, А.И.Бриллиантов, И.П.Бородачев и др.118. Левые эсеры, их было 36, пытались играть роль буфера между эсерами и большевиками. Так, свое участие в межфракционном совещании 17 декабря они обусловили отсутствием кадетов и приглашением большевиков. И то, и другое не было принято, и левые эсеры покинули его. Однако они участвовали уже в следующем межфракционном совещании 20 декабря, и В.А.Карелин даже пытался смягчить позицию в отношении арестованных кадетов, предложив их считать явившимися членами Учредительного собрания119. Но дальше отдельных контактов они не шли, повторяя, что Учредительное собрание сможет существовать, если избежит вопроса о власти.

К фракции левых эсеров присоединились три украинских левых эсера, прошедшие от Харьковской губернии (В.М.Ка-чинский-Орешин, А.Т.Овчаренко, А.И.Стрельцов).

Левые эсеры расположились вместе с большевиками в гостинице «Астория», где для них был выделен третий этаж. К сожалению, не сохранилось других документальных следов ее работы, кроме ведомостей на получение обуви, одежды, белья и прочего «дефицита», подписанных М.С.Урицким. В них значатся фамилии И.А.Майорова, А.Л.Колегаева и других левых эсеров и украинских социалистов — всего более 30 человек120. Таким образом, большевики позаботились о номенклатурных благах для своих попутчиков. Входя с пониманием в стесненное положение депутатов, все же трудно оценить это иначе как подкуп.

Глава 5. Драма Учредительного собрания

289

Меньшевистская фракция, как и предсказывалось на Объединительном съезде РСДРП, была численно невелика. Более того, она «блистала» отсутствием Ю.О.Мартова, Г.В.Плеханова, П.Б.Аксельрода, А.Н.Потресова, Ф.ИДана. Из депутатов прибыли А.А.Трояновский, МД.Шишкин, Н.В.Стрелков, И.Г.Церетели, М.И.Скобелев и АТ.Зурабов. Отсутствие других депутатов (в основном закавказских) возмещалось активным содействием членов ЦК, от Мартова слева до Потресова справа. На штатной основе во фракции работали Трояновский, Церетели и Шишкин, с месячным содержанием в 500 рублей121.

Меньшевики образовали, в соответствии с «профилем» своей партии, ряд комиссий: по выработке основных законов (В.Н.Крохмаль, А.Я.Гальперн, Муравьев, О.А.Ерманский, Соколов), по регулированию народного хозяйства и труда, по общей политике (А.Н.Потресов, Ф.ИДан, Ю.О.Мартов, Р.А.Абрамович, А.С.Мартынов, М.ИЛибер и др.), по внешней политике (Мартов, И.М.Майский, С.Ю.Семковский, Н.А.Чере-ванин, Г.М.Эрлих, Потресов, Дан и др.), по военной политике и пр.122. Таким образом, к предварительной разработке материалов фракции удалось привлечь почти все течения меньшевизма, хотя, наверное, это облегчалось тем, что в Учредительном собрании меньшевикам предстояло играть вторые роли.

Однако разногласия не могли не проявляться во фракционной работе. Так, в политической комиссии 4 января развернулась полемика по проекту резолюции, предложенной Ф.И.Даном. Дан, как и Церетели и Скобелев, переоценивал возможности Учредительного собрания, считая, что оно — тот орех, который не по зубам большевикам. Возражая ему, Ю.О.Мартов считал неуместным, что в тексте содержатся нападки на советскую власть, но не упоминаются «калединцы», осуждаются переговоры большевиков с немцами, но замалчиваются аналогичные переговоры Центральной Рады. С ним в целом соглашался Церетели, но по иным мотивам: «нецелесообразно в первый же день ставить вопрос о немедленном сложении Советской власти, но выразить свое отношение к ней надо». На более резком варианте настаивали Стрелков, Эрлих, Череванин, Трояновский, Скобелев123.

В комиссии по выработке основных законов особые споры вызвал вопрос о характере будущего государственного устройства России. В итоге комиссия 29 декабря шестью голосами против трех предпочла федеративное устройство автономии: «неразумно в период обострения национальной борьбы настаивать на автономии, приходится выбирать федерацию»124.

Свою фракцию образовали народные социалисты. В нее вошли Н.В.Чайковский, тобольский депутат А.С.Суханов и эстонские трудовики Ю.Р.Вильмс и Ю.Ю.Сельяма12*.

1 i Протасов Л. Г.