6 Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

160     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

лируемых Советов. Следом шла пресса кадетов и независимых органов местного самоуправления, кооперативов и пр. Меньшевики после первых подробных публикаций и неутешительных для себя результатов явно остыли к теме. То же можно сказать и о большевистской печати с ее открыто демонстрируемой тенденциозностью. Но в тех местах, где большевики имели хорошие виды на урожай голосов, они обстоятельно и регулярно оповещали население о ходе «уборки», как это делал «Северный рабочий» (Кострома). Менее всего полезна историку правая пресса с ее нескрываемой неприязнью и к Учредительному собранию, и к выборам.

Необходимость четкой государственной постановки статистического дела не вызывала сомнений. От этого зависела правильность представительства в ассамблее, на этом сходились интересы всех участвовавших в выборах политических сил. В свою очередь, это требовало строгой централизации отчетности. Всевыборы обязали местные комиссии присылать им статистические отчеты, образцы которых были заранее разосланы. Более того, Н.Н.Авинов направил всем окружным, городским и уездным комиссиям депешу, предлагавшую «ввиду громадного исторического значения» выборов в Учредительное собрание направить во Всевыборы по 2—3 экземпляра всех печатных изданий и копии протоколов избирательных комиссий61.

14 ноября гигантский счетный механизм пришел в движение. С первого же дня выяснилось, что он плохо налажен, особенно на низовом уровне — в сельской местности, где не хватало опытных, знакомых с техникой выборов людей.

Если в европейских странах итоги выборов становились известными уже через несколько дней, то в России этого срока было мало даже для одной губернии. Обычно процедура окончательного подведения и оформления результатов голосования в округах занимала не менее двух недель по завершении выборов. Таким образом, эти сводные отчеты имели мало шансов попасть во Всевыборы, вынужденные оборвать свою работу в конце ноября. «Никаких выборных производств ниоткуда не поступало, — отмечал секретарь Всевыборов Святицкий, — да и некому было посылать их»62. Реплика не совсем точна: в Государственном архиве Российской Федерации есть особый фонд Всевыборов, но он удручающе беден статистикой. Главным образом это сообщения с мест о предварительных результатах голосования. Из многих округов сведений нет вовсе.

Приходится согласиться с О.Рэдки, что ликвидация Всевыборов Советским правительством привела к разрушению всей выборной машинерии63. В отношении статистики это однозначно — она и поныне зияет провалами, которые кажутся невосполнимыми. Между тем, с точки зрения эвристики, пробе

Глава 3.  Первые общенациональные выборы

161

лы в исторических источниках сами по себе говорят о трудностях, сопутствующих их появлению.

Дело в том, что сама статистическая информация стала желанной политической добычей, и враждующие стороны хотели сделать из нее свою монополию. 1 декабря Авинов направил в окружные комиссии телеграмму, в которой предлагал, всемерно ускоряя подачу сведений об избранных членах Учредительного собрания, воздержаться от присылки выборных производств до получения дополнительных указаний комиссии"4.

Разумеется, новая власть также нуждалась в оперативной информации о ходе выборов в Учредительное собрание, хотя бы для того, чтобы смоделировать свое отношение к нему. Урицкий слал телеграммы с требованием представления ему отчетов о выборах. 22 декабря он телеграфно потребовал от всех окружных и фронтовых комиссий сообщить результаты голосования, а в округах, где подсчет еще не закончен, принять самые срочные меры для их определения65. Заинтересованность проявляла и противная сторона. За подписью председателя Учредительного собрания В.М.Чернова 17 января на места пошла телеграмма, излагавшая решение совещания представителей фракций эсеров, меньшевиков, объединенных интернационалистов, мусульман-социалистов, энесов, объединенных еврейских соцпартий. В нем говорилось, что в связи с прерванным в некоторых округах подсчетом голосов «необходимо в кратчайший срок закончить повсеместно подсчет избирательных записок, произвести распределение мест между заявленными списками кандидатов, окончательно установить имена избранных членов Учредительного собрания»66. Из этих фрагментов видно, в каком плачевном состоянии пребывало делопроизводство уже после роспуска ассамблеи.

Избирательный аппарат оказался меж двух огней. В основном он игнорировал указания «нелегитимной» большевистской власти, которая к тому же явно теряла интерес к делу, не оправдавшему ее ожиданий. С другой стороны, решения Учредительного собрания, официально распущенного, также не имели необходимой правовой силы. Поскольку финансирование выборов было прекращено, окружные комиссии оказались неработоспособными и могли продолжать свою деятельность лишь там, где сохранялась прежняя власть. Так, в Тамбове окружная комиссия закрылась лишь в марте 1918 г. В Тургайском, Оренбургском округах их занятия возобновились весной—летом 1918 г., после изгнания большевиков.

Сила исторической инерции ощущалась десятилетиями: электоральная статистика изучалась советскими историками преимущественно постольку, поскольку отражала участие в выборах большевиков.

6 Протасов Л. Г.

162     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Тем не менее общий объем статистической информации нарастал. В 1918 г. Святицкий впервые привел сводные данные по 54 округам страны с 36262 тыс. голосов. Новые материалы, введенные в 60-е годы в научный оборот Е.Н.Городецким и Л.М.Спириным, охватывали уже 67 округов и 44433 тыс. голосов67. Наконец, в 1987 г. Л.М.Спирин в своей книге «Россия. 1917 год» поместил таблицу итогов выборов в Учредительное собрание по 72 округам с охватом примерно 46,5 млн человек. Своей содержательностью и полнотой она превзошла все прежде опубликованное по этой части, впервые в ней приведены все заявленные по округам кандидатские списки. Однако эта таблица, как и прежние данные, страдает обилием неточностей. В ряде округов Л.М.Спирин в общий итог ошибочно включил в разряде «прочие» недействительные голоса. Стремясь к максимальной полноте данных, он пренебрегал точностью и достоверностью, помещая рядом с конкретными цифрами оценочные показатели, округленные до нескольких нулей. Увы, составленная таким образом статистика не стала надежной источниковой базой для научного анализа.

Реконструкция статистики выборов в Учредительное собрание вполне самостоятельная научная задача. Исходя из этого, автор данной книги многие годы целенаправленно выявлял и собирал эти материалы, ставя во главу угла их аутентичность, подлинность. Они отражают, полностью или частично, итоги голосования в 75 избирательных округах из 81. Нет сведений по Сыр-Дарьинскому, Аму-Дарьинскому, Закаспийскому, Прикаспийскому, Ордынскому округам и округу русских экспедиционных войск во Франции и на Балканах (около 20 тыс. человек). В первых трех и в последнем выборы не состоялись вообще. В Ордынском округе их судьба остается неизвестной. Наверняка прошли выборы в Прикаспийском округе, единственный депутат от которого С.Баянов зарегистрирован в списке прибывших в Петроград депутатов. Однако результаты голосования примерно 75 тыс. кочевых калмыков обнаружить пока не удалось.

Не для всех остальных округов статистическую картину можно назвать завершенной. В Подольском округе выпали из общей суммы голосов целых три уезда, в Херсонской — два и т.д. В иных случаях опубликованная статистика носит очаговый характер, касаясь отдельных уездов или населенных пунктов. Так, в Бессарабии известны результаты выборов в Кишиневе, Бельцевском, Бендерском и Оргеевском уездах. В Самаркандской области мы располагаем данными по Самарканду, Джи-закскому и Катта-Курганскому уездам. Сохраняя надежду найти сводные данные, автору пришлось заполнять лакуны эмпирическим путем, сводя воедино результаты голосования по

Глава 3.  Первые общенациональные выборы

163

отдельным населенным пунктам' (Степной, Терско-Дагестан-ский, Бессарабский избирательные округа). Для Якутии, Кубани и Камчатки за неимением других приведены сведения только по областным городам.

Такой способ преодоления дефектов статистики, возможно, небезупречен, но в реальной' источниковедческой ситуации только он и может дать максимально приближенный к действительности результат, основанный на конкретных, а не обобщенно-оценочных показателях. Важно и то, что в эмпирической статистике в миниатюре отражена общая картина голосования. В Терско-Дагестанском округе, например, обстановка никак не благоприятствовала выборам. В ноябре—декабре политические, социальные, этнические, религиозные противоречия в предгорьях Кавказа приняли облик гражданской войны. Шли бои между русскими войсками и чеченцами, столкновения между осетинами и ингушами, горели грозненские нефтепромыслы. Солдатами был убит терский казачий атаман МА.Караулов. О.Рэдки полагает, что в этом округе собрали голоса, но не подсчитали их68. Это похоже на правду, ибо ни один из десяти положенных округу депутатов не объявился на Учредительном собрании. Учитывая, что в горах Дагестана выборы откладывались до февраля 1918 г., резонно предположить, что они не были завершены. Однако выявленные нами 87 тыс. голосов дадут историку пищу для размышлений.

То же можно сказать о Степном округе, образованном в границах бывшего Степного генерал-губернаторства с центром в Омске. На его территории почти в миллион квадратных верст могли поместиться несколько европейских государств, хотя здесь насчитывалось всего около 1,5 млн избирателей69. Выборы были назначены на 26—31 декабря. Сохранились фрагментарные сведения об их результатах в Омске, Семипалатинске, Петропавловске, в ряде сел и станиц. 6 января окружная комиссия телеграфировала в адрес Всевыборов и Учредительного собрания, что в 40 участках выборы не состоялись вовремя и перенесены на 9—14 января70. В последующие дни, судя по журналам исходящих бумаг Атбасарской уездной комиссии, ряд ее протоколов был отправлен в Омск71. Выборы в округе безусловно состоялись, но сводные результаты не обнаружены ни в центральных, ни в местном архивах. Частично их восполняют суммированные нами сведения по отдельным избирательным участкам.

Необходимо оговориться, что при отсутствии официальных результатов приходится довольствоваться имеющимися в наличии сообщениями, главным образом газетными, не всегда точными или не окончательными.

6"

164     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Обратимся к сводным итогам голосования, установленным нами. Всего в 68 тыловых и 7 фронтовых округах было подано 48.401.962 действительных голоса. Неучтенными остались до 2 млн избирателей в пределах Бессарабского, Херсонского, Таврического, Подольского, Терско-Дагестанского, Ордынского, Прикаспийского, Степного округов, где выборы имели место. Их голоса не были услышаны в 1917 г., но для истории они не должны пропасть.

Из этого числа более всего избирателей голосовало за эсеров — 19.110.074 человека, или 39,5%. Далее голоса распределились так: большевики — 10.889.437, или 22,5%; кадеты — 2.180.488, или 4,5%; меньшевики — 1.522.467, или 3,2%; энесы — 439.200, или 0,9%. Кроме них, свыше 7030 тыс. голосов собрали разнородные социалистические списки, принадлежавшие главным образом национальным партиям неонароднического и социал-демократического толка, что дало в общем итоге внушительные 14,5%. Еще 4670 тыс. голосов приобрели национальные партии и списки несоциалистического характера, автономистского и федералистского толка (9,6%). Остальные 5% достались конфессиям, кооперативам, казакам, областникам, праволиберальным и консервативным спискам, Советам и пр.

И с арифметической, и с политической точки зрения победа эсеров на выборах неоспорима. Еще в июне один из их лидеров, СЛ.Маслов, предсказывал, что не менее 60% учредилов-цев будут членами фракции ПСР72. Этот успех можно назвать абсолютным, если к голосам ПСР приплюсовать не менее 5 миллионов, поданных за эсеров украинских, татарских, чувашских, молдавских, эстонских, что давало еще около 11% электората. Хотя их политические позиции не во всем совпадали (украинские эсеры, например, откололись от ПСР и были в оппозиции к Временному правительству), все же в целом это было голосование за народнические партии. Таким образом, эсеры могли контролировать не менее половины депутатских мандатов в Учредительном собрании и держать в своих руках решение вопросов в самом Таврическом дворце. Комментируя исход выборов, Н.В.Святицкий заключил: «Народ российский вверил свою судьбу социалистам-революционерам»73. По нашим подсчетам, среди избранных депутатов 342 человека прошли по партийным эсеровским спискам, а еще не менее 90 эсеров прошли по иным спискам (так, член ЦК В.АЛай-кин — по общеферганскому списку).

И тем не менее слова Святицкого звучат выспренне и ненатурально, ибо ему, одному из ведущих эсеровских публицистов, было известно реальное состояние партии. Эсеровское упоение успехом было недолгим и смешивалось с глубокой

Глава 3.  Первые общенациональные выборы

165

озабоченностью судьбой полученных мандатов и даже судьбой самой партии, поскольку выборы подчеркнули ряд весьма неприятных для нее моментов.

Во-первых, недавние кумиры масс, эсеры к этому времени уже утеряли свой былой престиж, что не преминула отметить и либеральная и большевистская пресса. Эсеры гордились широтой своей социальной базы — крестьяне, рабочие, ремесленники, городские мещане, интеллигенция. И если головокружительный успех на городских муниципальных выборах был для них даже неожиданным, то тем огорчительнее стали первые же итоги выборов в Учредительное собрание (в городах они оглашались уже через день-два после голосования). Быстро выяснилось, что в городах эсеры откатились на третью позицию, ощутимо проигрывая большевикам и кадетам. За последние месяцы партия потеряла не только власть, но и часть своих сторонников, особенно в городах — центрах политического активизма.

Во-вторых, импульсы беспокойства шли из деревни, хотя она своими голосами обеспечила эсерам их общий перевес. Их партийная монополия среди крестьян пошатнулась, и дело было не столько в конкуренции большевистских идей, в общем-то чуждых крестьянству, сколько в растущей самостоятельности действий крестьянских масс. Осенью в ряде губерний крестьянские волнения вынудили проэсеровские власти до Учредительного собрания решиться передать земли помещиков крестьянам. Почти три сотни депутатов были избраны по совместным спискам партии с крестьянскими организациями. Хотя депутаты-крестьяне тоже были эсерами, они были менее связаны узами партийной и фракционной дисциплины и даже тяготились ею. Они, несомненно, были сторонниками социализации земли, но в других вопросах могли стать фактором переменного значения. Дневник воронежского депутата Н.П.Огановского зафиксировал такой факт: «один из наших крестьян — Близнюк, удрал-таки к левым эсерам»74. Алтайский депутат А.И.Шапошников на митинге в поддержку Учредительного собрания в Барнауле призывал к сотрудничеству с Советами, шокируя своих однопартийцев75.

Наконец, все усиливавшуюся головную боль эсеровским лидерам доставляла активность левого крыла, которое в разгар выборов (19—28 ноября) организовалось в Партию левых эсеров. Левые были исключены ЦК ПСР из ее рядов, но оставались -в единых партийных списках и претендовали на свою долю при дележе партийного «имущества» — голосов избирателей. В итоге фракция ПСР в Учредительном собрании не только была ослаблена, но и помогла пройти в депутаты группе своих активных врагов76, опасных не менее большевиков.

166     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Таким образом, эсеровское большинство Учредительного собрания по сути распадалось на конфронтирующие между собой фракции. Недавние единомышленники не щадили друг друга. По словам одного эсеровского издания, «начиная с 25 октября левые социалисты-революционеры играли глупую и унизительную роль придворных критиков их величеств Ленина и Троцкого»77. ЦК ПСР, взывая к совести левых эсеров, требовал, чтобы они отказались от своих мандатов, добытых обманным путем. Они отвечали тем же. М.А.Спиридонова обратилась во Всевыборы с просьбой сообщить ей об избранных в южных губерниях кандидатах от партии эсеров. Она обвинила ЦК во главе с Черновым в том, что те совершили подлог, исключив из списков левых эсеров78. Анализируя в этой связи перспективы эсеров, «Русские ведомости» писали: «Взятая в целом партия социалистов-революционеров представляет в данный момент очень пеструю величину. В ней есть элементы, ничем, кроме названия, не отличающиеся от большевиков, есть и противоположные течения, стоящие на строго государственной точке зрения... Весьма возможно, что они разобьются на две, может быть, три самостоятельные фракции»79.

Никто в ту пору, включая самих левых эсеров, не знал в точности степень их реального влияния в стране. Ленин считал фактом «огромного политического значения» переход у эсеров около 40% в лагерь левых и был убежден, что Учредительное собрание даст большинство крестьянам более левым, чем эсеры80. Часть его соратников надеялась, что левых эсеров окажется достаточно, чтобы вместе с большевиками образовать большинство в ассамблее (А.ВЛуначарский говорил о 80 депутатах81). Сами левые эсеры рассчитывали иметь фракцию «численностью человек в 100»82.

Тем неожиданнее было, что среди учредиловцев их оказалось всего около сорока человек! Это был конфуз, случившийся с партией, обреченной, казалось, на успех тем, что она соединяла популярные народнические установки с большевистской тактикой прямых действий снизу. Почему так произошло? Для новой власти это был вопрос практической политики, особенно после того, как в начале декабря левые эсеры вошли в состав Совнаркома и А.Л.Колегаев занял пост наркома земледелия. Тот или иной ответ мог иметь для большевиков далеко идущие последствия в их отношениях с крестьянством.

Такой ответ и был предложен Лениным. Его суть в том, что единые партийные списки эсеров, составленные до их раскола, ввели в заблуждение избирателей, исказили подлинную картину их настроений. Версия эта сразу стала официальной, в смягченном виде она проникла в Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа, которая от имени ВЦИК была пред

Глава 3.  Первые общенациональные выборы

167

ложена Учредительному собранию в качестве политической платформы. Такой версией затушевывался провал левых эсеров и тем самым переоценивалась социальная и политическая опора новой власти в деревне.

Тезис об обмане эсерами избирателей господствовал в советской историографии. «Если правые эсеры и сохранили свои голоса, то преимущественно за счет того, что они выступали с левыми в одних списках»83, — утверждает Е.А.Скрипилев. Указывалось, будто самостоятельные левоэсеровские списки в тех немногих округах, где они были выставлены, далеко опередили по количеству голосов прочих эсеров. Несостоятельность подобных оценок впервые убедительно показал О.Н.Знаменский. Чаще всего историков подводила некая аберрация: там, где конкурировали список правых эсеров-«воленародовцев» (А.Ф.Керенский, Е.К.Брешко-Брешковская, П.А.Сорокин, А.А.Аргунов и др.) и список эсеров центра (В.М.Чернов, А.Р.Гоц, Н.Д.Авксентьев и др.), они принимали первых за вторых, а вторых — за подлинных левых эсеров. О.Н.Знаменский оспорил и другое утверждение, будто участие левых эсеров в общепартийных списках делало их более притягательными для избирателя. На самом деле было наоборот: больше голосов получали «чистые» эсеровские списки, без примеси левых84.

Самостоятельные списки левых эсеров не пользовались успехом у электората. Лишь в Казанском округе они добились заметного результата, получив 30,8% голосов и проведя четырех своих кандидатов85, но и этот список формально был общепартийным, и возглавлял его центрист Г.А.Мартюшин. В Балтийском флотском округе они, впрочем, завоевали 27,3% голосов и явно обошли прочих эсеров (11,8%)86. Но и этот факт не очень показателен: Балтийский флот своей левизной играл общеизвестную роль в 1917 г., но на итог всероссийского голосования не мог оказать серьезного влияния.

В остальных же округах (Воронежский, Енисейский, Приамурский, Тобольский) левые эсеры суммарно набрали менее 26 тыс. голосов, что выглядит просто смешным. Уже в феврале 1918 г. они выставили свой список на Кубани. Но и в новой обстановке на выборах в Екатеринодаре их постигло полное фиаско: всего 1,9% голосов при 11,9% у общего списка эсеров87.

По-видимому, левые эсеры получили на выборах «свое» число голосов. К тому же некая часть их электората голосовала за большевиков. Так, в Сураханах (пригород Баку) организация левых эсеров в количестве 83 человек 23 ноября призвала своих сторонников опустить избирательные записки за большевиков88. «Во многих местах... левые эсеры решили даже голосовать за большевистские списки, лишь бы не способствовать

168     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

своими голосами прохождению явных врагов народной революции»89. Это было логично в округах, где не было самостоятельных левоэсеровских списков, но этим же они признавали собственную слабость. В целом же поражение левых эсеров не было случайным: в деревне их не знали, громких имен, кроме, пожалуй, М.А.Спиридоновой, среди них не было, а главное — у партии не оказалось своего лица. Ее стремление сидеть сразу на двух стульях не прибавляло ей популярности. Симбиоз эсерства с большевизмом объективно не вписывался в политический интерьер России, и последующие события это удостоверили.

Еще менее удачной была попытка самостоятельного выступления правых эсеров. Максимального процента они добились в Симбирской губернии (где они проводили Б.В.Савинкова) — 8,3, около 4% имели в Харьковской (Е.К.Брешко-Бреш-ковская, В.И.Лебедев), в остальных округах счет шел на десятые доли процента. По подсчетам Н.В.Святицкого, в пяти округах они собрали 113958 голосов, или 0,3% от общего числа голосов90. И левые, и правые эсеры смогли провести своих кандидатов в Учредительное собрание только по общепартийным спискам.

Общий успех эсеров многим тогда казался эфемерным, при этом одни указывали на разброд в их рядах, другие — на аморфность электората. «Победа социалистов-революционеров не кажется столь уж блестящей, — рассуждали сибирские кадеты. — Что такое деревенская масса, среди которой работали эсеры? Почти поголовная безграмотность сибирской деревни»91.

Но это вовсе не означало, что победа эсеров была бумажной, призрачной. Они первенствовали в 52 округах, причем в 33 округах собрали свыше половины всех голосов, а в Алтайской, Архангельской, Пензенской, Ставропольской, Томской губерниях завоевали все депутатские места — общим числом 39. Обозначим очаги их повышенного влияния. Это Север России — 65—75%; земледельческий Центр — 63—82%; Волжско-Вятский регион — 54—67%; Западная и Средняя Сибирь — 65—90% в разных губерниях. За пределами территорий компактного влияния также имелись эсеровские «оазисы»: Моги-левская губерния — 71%, Ставропольская — 89%, Забайкальская область — 59% и др. На Украине всюду украинские и русские эсеры, взятые вместе, получили заметно более половины голосов, при этом соотношение полученных теми и другими мандатов было 69 к 38.

Есть известные основания рассматривать голосование большинства населения страны за эсеров как выбор, хотя и не вполне осознанный, в пользу центристской линии, которую

Глава 3.  Первые общенациональные выборы

169

олицетворяли в 1917 году Чернов, Авксентьев, Керенский. Но если это и выражало субъективные настроения и пожелания электората, то объективно это стало невозможным. Время политических компромиссов было упущено, и настала та критическая точка революции, когда сам центр, еще недавно казавшийся надежным буфером между политическими полюсами, разваливался на глазах по причине процессов поляризации и собственного бессилия. Партия центра стала партией борьбы, превратилась в главную оппозиционную силу. ЦК ПСР призвал к свержению власти большевиков, А.Р.Гоц заявил, что во имя утверждения власти Учредительного собрания партия вновь готова прибегнуть к террору. Тем не менее эсеры не имели морального права рассматривать голосование за себя как мандат на ведение гражданской войны. Отчасти поэтому сами эсеры предпочли устранить власть большевиков мирным путем — через Учредительное собрание.

Меньшевики — другая партия центра — не тешились особыми надеждами на исход выборов. В сентябре Ю.Ларин в «Новой жизни» высказал предположение, что социал-демократы проведут в Учредительное собрание около 50 депутатов, если их не поддержат крестьяне92. Реальность оказалась куда печальнее: было избрано лишь 15 меньшевиков, втрое меньше прогноза.

Всего по России меньшевистские списки получили 3,15% голосов. Едва ли не половина этого (662 тыс. из 1523 тыс.) приходилась на Закавказье, точнее — на Грузию, где меньшевики традиционно были массовой партией. Благодаря сосредоточению здесь «своего» электората они получили в Закавказье 11 депутатских мандатов (в среднем 66 тыс. голосов на один мандат). Наоборот, распыленность меньшевистских голосов в остальных округах привела к фактической их потере: каждый из оставшихся 4 мандатов «весил» целых 215 тыс. голосов. Лишь в небольшом округе Китайско-Восточной железной дороги, с центром в Харбине, меньшевики опередили своих конкурентов, завоевав единственный мандат. Даже в таких промышленных гигантах, как Петроград и Москва, меньшевики суммарно набрали около 50 тыс. голосов, хотя имели в обеих столицах партийные центры и лучшие кадры. Если на фронте они получили 3,6% голосов, то деревня о существовании меньшевиков словно бы и не знала. Еще некая часть их голосов была рассеяна по совместным партийным спискам, в том числе с большевиками, но слишком незначительная, чтобы принимать ее в расчет. В Алтайской губернии они набрали всего около 0,5%, менее 1% голосов они имели в Воронежской, Казанской, Курской, Пензенской, Псковской, Рязанской, Самар

170     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

ской, Симбирской, Ставропольской, Томской, Уфимской губерниях.

Уже в разгар выборов, в декабре, «Дело народа» (автор статьи Н.В.Святицкий) предсказывало, что к четырем уже избранным меньшевикам добавятся еще 12 с Кавказа, 3 — с Западного и Кавказского фронтов, 2—3 — из Сибири93. Прогноз оправдался в отношении Кавказа, в остальных местах меньшевики не получили ни одного мандата.

Более удачно выступили украинские социал-демократы, которых, однако, нельзя отождествлять с русскими меньшевиками. Показательно, что они ни в одном из округов не блокировались с последними. Украинские социал-демократы получили, по нашим наблюдениям, 12 мандатов. При этом только В.М.Чеховский, председатель Украинской Народной рады, был избран по своему партийному списку, остальные — совместно с украинскими эсерами и главным образом благодаря их популярности (эсеры везде возглавляли списки украинских социалистов).

На фоне общей неудачи меньшевизма внутреннее политическое раздробление их голосов кажется малозначимым. Плехановское «Единство», выступая самостоятельно, получило всего около 27 тыс. голосов. Весьма слабыми были позиции левого крыла меньшевиков там, где они рискнули выставить отдельные списки: Москва — 0,3%, Самарская губерния — 0,1%, Тульская — 0,1%, Харьковская — 1,1%, Северный фронт — 0,5%.

Разочарованию не было предела. В меньшевистском «Луче» появилась статья за подписями Ю.О.Мартова, Р.ААбрамовича, ДДалина, В.Ежова и др., суть которой выражена фразой: «Партия стоит перед лицом великого политического поражения»". Вину за него авторы возлагали на политику руководства партии. Парируя упрек, Ф.И.Дан в ответ заметил, что поражение потерпели и меньшевики-интернационалисты, к коим принадлежали 11 авторов статьи, хотя эта фракция не брала на себя ответственность за политическую линию партии95.

Уныние царило и среди меньшевиков в провинции. Тверское «Дело», объявив, что социал-демократы не смогут рассчитывать на успех в отсталой стране, перестало публиковать информацию о ходе выборов. Калужские меньшевики сетовали, что захват власти большевиками и эсеровское засилье в деревне не позволили им надеяться на проведение двух кандидатов: «Но на 30—40 тысяч голосов наша партия все же имела основание рассчитывать. Выборы, однако, не оправдали даже этих скромных ожиданий»96. Меньшевики получили в губернии всего 7 тыс. голосов.

Политический кризис меньшевизма, подчеркнутый электоральной статистикой, сознавали и лидеры партии. На Чрезвы

Глава 3.  Первые общенациональные выборы 171

чайном съезде РСДРП (30 ноября — 7 декабря) звучали даже заявления о ее неспособности к какой-либо политической роли97. Мартов тогда же писал Н.С.Кристи, другу сердца: «Массы не склонны нас поддерживать и предпочитают от оборонцев переходить прямо к антиподу — большевикам, которые "проще" и больше "дерзают", словом, по своей демократичности больше приемлемы для широких некультурных масс»98. Но не только в умеренности и реформизме, в нежелании подыгрывать экстремизму масс была причина провала меньшевиков на выборах в Учредительное собрание. Их судьба поучительна и тем, что обозначила неприменимость к России классических марксистских идей социалистической революции.

На сколько депутатских мест рассчитывала Партия народной свободы? Член ЦК А.В.Тыркова пометила в своем дневнике: «Воображали, что кадетов будет не меньше ста пятидесяти, что они смогут иметь какое-либо численное значение. Строились также парламентские расчеты о коалиции сил»99. Из этой записи АТырковой, заметной своим умом и характером даже в кадетском штабе, неясно, к кому и к какому времени она относится. Если к началу выборов, то подобные расчеты вроде бы обрели почву. Первые сведения, поступавшие из разных городов, располагали к оптимизму. Многие газеты перепечатали из «Речи» таблицу итогов голосования по 30 городам, из которой следовало, что кадеты опережали большевиков, не говоря о других партиях. «Туркестанский вестник» за 26 ноября даже отвел им половину мест в будущей ассамблее. К этому дню среди 128 избранных депутатов было всего 15 кадетов. Но тем дело и кончилось.

Кадеты пережили, пусть кратковременное, упоение первыми успехами на выборах, непозволительное для партии «здравого смысла». Оно было связано с тем, что результаты голосования в городах становились известны несколькими днями раньше, чем в деревне. Конечно, кадеты понимали, что деревня не поддержит их, но ощутимый по сравнению с летом рост прокадетских настроений среди горожан они восприняли как симптом благих перемен, как начало отрезвления от анархо-большевизма, а в самих выборах теперь усматривали средство сплочения антибольшевистских сил.

Вот почему кадеты не слишком были обескуражены доставшимся им полутора десятком мандатов. Они могли также рассчитывать на нескольких своих единомышленников, прошедших по непартийным спискам, главным образом казачьим: Н.А.Бородин от Уральской области, С.А.Таскин — от Забайкальской, В.А.Харламов — от Донской и др. Их пресса предпочитала писать об успехах партии.

172     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

В целом по стране Партия народной свободы собрала 2180 тыс. голосов, или 4,5%. Ее влияние концентрировалось в городах, и самые высокие показатели кадеты имели в Москве и Петрограде — соответственно 34,3% и 13,7%. В других округах их процент был заметен только в Петроградском губернском — 13,7, Олонецком — 13,5, Ярославском — 11,7, Пермском — 8,7, а также на КВЖД с ее сильной чиновно-инженерной прослойкой — 18,0. Напротив, во фронтовых округах доля кадетских голосов снижалась до 1,7%.

Судьба кадетов на выборах в Учредительное собрание заслуживает особого внимания, если видеть за нею не только конкретную политическую партию, но и судьбу идей либеральной демократии в целом, проблему альтернативности исторического развития страны. Отвергая «социалистический выбор» для России, навязываемый народу левыми партиями, кадеты ориентировались на образцы европейской демократии, основанной на разделении властей, верховенстве закона, суверенитете личности. При всем своем «западничестве» кадеты считали необходимым следовать национальным традициям, таким, как сильная государственность, национальное единство и пр. Эта особенность кадетизма, как и политическая его умеренность, привлекала к нему голоса правых кругов, традиционалистов, но она же воспринималась малокультурным большинством российского электората как защита старых, дореволюционных порядков. Мощный размах «антибуржуйских» настроений в 1917 г., обусловленный целой группой факторов (влияние социалистической пропаганды, слабость слоя собственников, «разорванность» культуры и пр.), в социальном плане мог быть обращен против каждого, кто чисто внешне отличался от солдата, рабочего или крестьянина100, но в политическом плане он был направлен прежде всего против кадетов.

Нельзя отрицать и того, что избирательный закон был более всех невыгоден кадетам. Современники подмечали, что из-за его превратностей партия потеряла около 15 мест. Так, при системе «страна-округ» она получила бы до 35 депутатских мандатов. При мажоритарной системе выборов, где важнее был персональный, а не партийный принцип, кадеты также могли рассчитывать на большее. По оценке Святицкого, кадеты потеряли даром около 1200 тыс. голосов101. В Харьковском округе они, по данным прессы, не добрали всего 400 голосов, чтобы перехватить один мандат у большевиков102. Но в разной степени на то же могли жаловаться и другие партии, испытывая от этого лишь моральное утешение.

В отдельных округах (Екатеринославский, Киевский, Костромской, Саратовский, Таврический, Харьковский) кадеты могли бы иметь по одному мандату при условии предвыборно

Глава 3.  Первые общенациональные выборы

173

го соглашения с близкими им объединениями. Однако не всегда это зависело от них самих. Д.С.Пасманик свидетельствовал, что в Таврии такая инициатива местных кадетов была отклонена сионистами, землевладельцами и немцами. Один из последних признался: «В худшем случае мы предпочитаем неопытного эсера или большевика, чем хитрого кадета»103. Определенные потери кадеты понесли и в городах из-за того, что многие их сторонники предпочли уклониться от голосования. Как бы то ни было, несколько лишних мандатов не могли бы изменить тактики кадетов в учредительной ассамблее.

О характере действий кадетской фракции в Учредительном собрании в связи с этим можно говорить лишь гипотетически, несомненно, они собирались использовать его как политическую трибуну, дискредитируя своих противников, используя их промахи и неудачи. П.Е.Шацкий в беседе с американским журналистом Д.Ридом высказал довольно распространенное в его окружении мнение, что восстание большевиков в известном смысле выгодно кадетам, потому что большевики в конце концов провалятся и не будут иметь никакой силы в Учредительном собрании104. «Государственное строительство в таком широком масштабе совершенно не по плечу нашим новорожденным социалистам, всем этим неучам, невеждам, авантюристам и прочим случайным людям, проникшим в Учредительное собрание под знаменем социализма», — саркастически писала близкая к кадетам газета105.

В то же время последующее поведение кадетской партии указывает, что она не собиралась довольствоваться ролью пассивной парламентской оппозиции, терпеливо выжидающей промахов власти. Основную ставку кадеты делали на резкое изменение политической ситуации и свержение власти большевиков. Созванное Учредительное собрание они не считали легитимным уже потому, что их партия была объявлена вне закона.

Большевики добились на выборах едва ли не самой высокой результативности: на каждого партийца приходилось до 30 голосов («гранит» и «мел», по меткому выражению О.Рэдки). Набрав около 11 млн голосов, они получили 181 мандат и уступили только эсерам. Но были ли они довольны таким итогом?

В публичных заявлениях большевиков в первые дни выборов сквозила уверенность в успехе, если не самоуверенность. Почти бескровная победа восстания в Петрограде, как и кровавая, стоившая тысячи жертв победа в Москве, почти половина голосов в обеих столицах способствовали тому. Все газеты обошла речь А.В.Луначарского в цирке «Модерн» перед рабочими и солдатами, где большевистский «соловей» выразил уве

174     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

ренность, что в Учредительном собрании влияние его партии будет преобладающим. По более скромным предположениям ожидалось, что среди 800 депутатов будет до 350 большевиков и левых эсеров106. Напомним, что на 20 ноября по стране большевики получили 2700 тыс. голосов, кадеты — 2230 тыс., эсеры — 2221 тыс.107.

Опьянена была первым успехом и большевистская провинция. Минская «Звезда» в статье «Выборы в Учредительное собрание» за 24 ноября безапелляционно утверждала, что «во всех городах, где имеются фабрики и заводы, во всех промышленных районах на первом месте проходят большевики. Во всех деревнях, где мало-мальски крестьяне разбираются в происходящем, огромное большинство голосов за большевиков. О солдатах говорить не приходится... Где только рабочие, где только крестьяне — они голосуют за большевиков». Возможно, статья преследовала агитационные цели накануне начинавшихся 26 ноября выборов в Минской губернии, но пафос ее был явно чрезмерным.

В.И.Ленин был одним из тех большевиков, кто не поддался этому чувству. Между тем еще в сентябре—октябре на основе ряда наблюдений, почерпнутых из газетных сообщений, он полагал, что за большевиками идет большинство народа108. Однако Ленин, во-первых, опасался подделки выборов сторонниками Временного правительства, во-вторых, не исключал того, что солдаты и особенно крестьяне, фактически шедшие за большевиками, проголосуют тем не менее за эсеров. Поэтому он в целом скептически оценивал шансы партии на выборах, хотя порой готов был допустить, что блок с левыми эсерами «...может нам дать прочную власть в России и большинство в Учредительном собрании»109.

Легко понять, что всего лишь четверть голосов, полученная правящей партией на демократических выборах, — это в любом случае меньше того, на что она рассчитывала. Среди большевиков нарастало разочарование, охладив отношение к Учредительному собранию и у тех, у кого оно было приподнятым.

Распределение большевистских голосов внутри страны оригинально, непохоже на другие партии. Это очевидно при наложении карты голосования на административную карту России. Ярко окрашенными в большевистский цвет окажутся обе столицы с прилегающими к ним районами, часть Белоруссии и сопредельные с ними Северный и Западный фронты. Далее интенсивность цвета резко ослабевает. Северо-Запад (г.Петроград, Петроградская, Новгородская, Псковская, Эстляндская губернии) дал большевикам 42% голосов, Промышленный центр (Москва и девять губерний вокруг нее) — 50%, Минская и Витебская губернии — 59%. В то же время в центрально-чер

Глава 3.  Первые общенациональные выборы

175

ноземных губерниях этот процент понижался до 15, а на Украине с ее десятью миллионами избирателей — до 10. В обширных губерниях и областях Сибири и Дальнего Востока процент большевистских голосов нигде не достигал среднероссийского показателя. К тому же из-за своей отдаленности они и не могли существенно влиять на общую политическую ситуацию в жизненных центрах страны.

Наибольшее разочарование в большевистских верхах вызвал исход выборов на горнозаводском Урале. В Пермской губернии с ее многочисленными городами-заводами и сотнями тысяч потомственных рабочих они, по некоторым данным, надеялись получить 12 депутатских мест110. Однако таковых оказалось лишь 4, еще 11 достались эсерам и, что еще удивительнее, 2 места завоевали кадеты. По свидетельству Л.Д.Троцкого, Урицкий на заседании ПК РСДРП(б) делал секретный доклад по поводу поражения партии в уральском пролетарском регионе: «Урал не оправдал наших ожиданий. В местах, отдаленных от центров революционной работы, Учредительное собрание пользуется большой популярностью»111.

Но именно эту очаговость, неравномерность своего влияния большевики сумели обратить себе на пользу, как рычаг для захвата власти. На это указывал Ленин, анализируя в конце 1919 г. итоги выборов в Учредительное собрание с точки зрения военной победы своей партии над значительно превосходящими силами противников. Языком военной тактики он главным условием победы назвал умение обеспечить подавляющий перевес сил в решающих пунктах в решающий момент, наличие большевистских «ударных кулаков» в Петрограде, Москве, на близлежащих фронтах. Добавим, что в тех районах, где позиции большевиков в целом были слабы, они умели сколачивать «ударные кулаки» локального масштаба, главным образом из гарнизонных солдат, а также городских рабочих.

Как уже указывалось, в десяти округах большевики заключили полное предвыборное соглашение с меньшевиками-интернационалистами, выдвинув общие списки. В ряде других округов их партийные списки именовались «большевики-интернационалисты», чтобы оттянуть левые элементы от других соцпартий. Следовательно, некая часть из 680 тыс. голосов, полученных блоковыми списками, должна быть отнесена на счет левых меньшевиков. Но какая? Вопрос не праздный, поскольку уже в декабре—январе последние отходили от большевиков, обвиняя их в предательстве Октябрьской революции, в попрании демократии, в соглашательстве с германским империализмом112. Известно, что в тех округах, где интернационалисты-социал-демократы рискнули выступить самостоятельно, их ждало полное поражение: в Москве — всего 1920 голосов

176     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

(0,3%), в Харьковском — 1219 (1,1%), Самарском — 989 (0,1%)113. Если принять за общий для России коэффициент в Омске, где большевики получили 27,5% голосов, а интернационалисты — 5,4114, то и такое соотношение будет разительным. Даже в Туле, где имелась крепкая организация меньшевиков-интернационалистов во главе с Г.Д.Лейтейзеном-Линдовым, она смогла получить всего 0,1% всех голосов, при 1,9% у РСДРП-объединенной и 44,1% у большевиков115. Не будет преувеличением считать, что из упомянутых 680 тыс. голосов не менее 600 тыс. принадлежали большевикам.

Электоральная неудача большевиков не может быть объяснена издержками избирательного закона — они получили даже чуть больше депутатских мест (23,7%), чем составляла их доля голосов по стране. Но в политическом плане она требовала оправдания, приемлемого не столько для самой партии, сколько для тех, кто шел за нею. Оно и было предложено Лениным. Указав на отставание массового политического сознания от хода социальной революции, он выделил два сопутствующих обстоятельства: во-первых, ко времени выборов большинство трудящихся «не могло еще знать всего объема и значения» Октябрьской революции, во-вторых, правые эсеры фактически украли голоса левых эсеров116. Оба этих тезиса широко использовались ленинцами для дискредитации Учредительного собрания в конце 1917 г. — начале 1918 г. Для истории не важно, верил ли сам Ленин этому, важно, что через два года, специально анализируя итоги выборов по материалам статьи Святицкого, он не упоминал ни одного из своих прежних аргументов, молчаливо признав их несостоятельность.

Следовательно, исход выборов в Учредительное собрание показал, что подавляющее большинство граждан России не разделяло большевизма как доктрины и не одобряло его власть.

Осенью 1917 г. правые радикалы не играли заметной роли в политической жизни, хотя пугалом черносотенной опасности стращали друг друга либералы и социалисты. Выборы в Учредительное собрание позволяют отчасти судить о реальном влиянии правых и отношении к ним населения. Впрочем, в кандидатских списках они чаще фигурировали под нейтральными названиями типа «беспартийные общественные деятели», «За веру и порядок». Наиболее влиятельную силу представлял Союз земельных собственников, к которому тяготели помещики и богатые крестьяне. Он собрал около 200 тыс. голосов, но опять же их распыленность по округам не дала ему ни одного места в ассамблее. В целом наши подсчеты поданных за правых голосов близки к цифре Н.В.Святицкого — примерно 300 тыс., или около 0,6%.

Глава 3. Первые общенациональные выборы 177

Судя по избирательной статистике, правые действительно не представляли весомой, главное, консолидированной силы. Наверняка часть их голосов отошла к кадетам и другим «государственникам». Заслуживает хотя бы упоминания версия о том, что часть правых голосовала за большевиков в ожидании неизбежного и быстрого падения их власти. В охваченной анархией стране тогда легче будет установить диктатуру и даже возродить монархию117. Эту версию в свое время муссировал Керенский, к ней обращаются и современные авторы. Известно немало случаев, когда консервативно настроенные избиратели голосовали за большевиков.

В политике, как известно, крайности часто сходятся, их сближает неприятие данной реальности. Ненависть к Временному правительству, отвращение к демократии, ностальгия по авторитарной власти и харизматическому вождю — все эти черты политического облика правых намекают на то, чем им мог импонировать большевизм. Вот как рассуждали в конце 1917 г. ультрамонархисты: «Удивительно, что большевики прекрасно поняли дух русского народа и оказались более истинно русскими, чем забывшие долг перед царем, присягой и родиной мятежники Рузский, Алексеев, Каледин, Дутов и др. Долго ли продержится власть большевиков, не знаем, но самодержавие налицо»118.

Таковы в самых общих чертах итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание. Уместно, однако, напомнить суждение Р.Коллингвуда: статистика для истории — хороший слуга, но плохой господин119. Сухие результаты всероссийского голосования способны дать лишь плоское, не объемное отражение. Пора читателю окунуться в непосредственную атмосферу выборов.

3. Иллюзии и реальности всенародного волеизъявления

Для исследователя, пишущего историю Учредительного собрания, самым тонким, самым интимным остается вопрос, было ли оно подлинным народным представительством. Иными словами, были ли выборы свободны настолько, чтобы обеспечить действительное волеизъявление электората, адекватны ли итоги голосования настроениям избирателей? Под свободой выборов следует понимать не только отсутствие внешних помех, но и внутреннюю свободу избирателей, то есть осознанность голосования. Вопрос этот решался бы гораздо проще, если бы выборы происходили не в экстремальной ситуации, а в мирное, спокойное время.

178     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Как писала проэсеровская газета, «при участии образованнейших и честнейших граждан республики правительство дало строгую канву, и по ней свободный народ вышьет величественное здание Учредительного собрания»120. Но в жизни все выглядело не так, как на бумаге. Хотя в 1917 г. народная воля провозглашена была как высшая ценность, это понятие приобрело весьма общий смысл. В стране не было единого права, всеми признанного и обладающего самодостаточной силой. Действовали практически разные правовые системы, в том числе ничем не регулируемое революционное право. Неразвитое правосознание общества было к тому же изуродовано войной. Господствовали не общегосударственные, общенациональные, а эгосоциальные, эгоэтнические интересы, раздиравшие общество. В такой обстановке диктатура и демократия шли рука об руку и, как полагают некоторые историки, борьба велась не между демократией и авторитаризмом, а между двумя совершенно различными авторитарными системами121. Не подлежит сомнению, что и Учредительное собрание могло бы чего-то добиться, лишь применяя насилие. Все эти обстоятельства не могли не проявиться уже в ходе голосования.

В декабре 1917 г., когда в основном определился состав депутатов, а вместе с тем и место большевиков на скамьях оппозиции, Ленин писал: «Созыв Учредительного собрания происходит при таких условиях, которые исключают возможность правильного выражения воли народа вообще и трудящихся масс в особенности, выборами в Учредительное собрание»122. Это положение было нормативным для советских историков. «Результаты выборов в Учредительное собрание не отражали действительного соотношения классовых сил, искажали подлинную волю народа»123, — написано в одной из недавних работ. Следует оговориться, что такое «искажение» народного волеизъявления объясняют не столько нарушениями избирательной демократии, сколько непониманием «народом вообще и трудящимися массами в особенности» собственных интересов, подлинными выразителями коих якобы были большевики. Однако тем самым невольно признается, что народ избрал именно тех, кто соответствовал его политическому образу мыслей в данный момент.

Оценивая степень адекватности голосования, следует прежде всего установить условия, в которых оно происходило, конкретное воздействие переживаемых страной в ноябре—декабре 1917 г. событий на ход и исход выборов.

Октябрьский переворот не был и не мог быть благом для выборного дела — вооруженный захват власти и демократически избранное законодательное собрание «суть вещи несовмест

Глава 3.  Первые общенациональные выборы 179

ные». Право избирать отменяет право восставать, утверждал В.Гюго.

Проверка правильности выборов в большинстве стран в то время проводилась парламентами, а в некоторых странах — судами. В России же фактически проверку осуществляли сами окружные комиссии, а Учредительное собрание этот вопрос не рассматривало124. Поэтому надо начать с того, что масштабная фальсификация итогов голосования избирательным аппаратом исключалась — гарантами были гласность заседаний окружных комиссий, участие в их составе представителей всех соперничавших кандидатских списков, отсутствие партийности в низовых комиссиях, обязательная проверка всего выборного делопроизводства в окружных комиссиях. Таким образом, намеки на то, будто итоги голосования были кое-где подтасованы лояльными Временному правительству избирательными комиссиями, безосновательны, по крайней мере на уездном и окружном уровне.

Неопределенность положения на местах, затяжка выборов в ряде округов побудили председателя Всевыборов Н.Н.Авинова сделать 18 ноября срочный запрос всем окружным комиссиям с требованием указать, кто в пределах округа осуществляет власть, остался ли при должности комиссар Временного правительства, каково отношение органов самоуправления к новой власти125. Несколько ответных телеграмм были выдержаны в бодром духе. В один и тот же день, 23 ноября, из Астрахани и Самары сообщили, что выборы прошли спокойно, в полном порядке126. Из Харбина председатель окружной комиссии извещал, что в зоне КВЖД власть перешла к большевикам 25 ноября, когда все работы по выборам закончились127.

Заметим, что наиболее успокоительные вести шли из окраинных округов, где ко времени выборов борьба за власть еще не успела разгореться. «Выборы прошли спокойно. Большевистское движение в округе не замечалось, и влияние его на выборы не отразилось», — телеграфировали из Тобольска; «выборы проходят сравнительно нормально», — из Приамурского округа128. Отдельные сообщения, впрочем, отражают полную неопределенность политической обстановки на местах. Из Нижнеудинска телеграфировали: «Мы не знаем, какая у нас власть. У нас в Нижнеудинске кто палку взял, тот и капрал»129. Эта ситуация «междуцарствия» не помешала обычному течению выборов. При сопоставлении хроники выборов с хроникой «триумфального шествия советской власти» обнаруживается, что в большинстве случаев выборы успели закончиться прежде, чем в окружных центрах произошла смена власти, и это было немаловажным условием успеха всей операции.

180     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Но это лишь одна сторона медали. Обострение политической борьбы после октябрьского переворота во многих округах поставило выборы на грань срыва, а в нескольких округах они вообще не состоялись. Архивы и газеты того времени хранят множество эпизодов разнообразных нарушений избирательной демократии, бесцеремонного вмешательства в ход выборного процесса.

Пример подал Совнарком. Закрытие по декрету от 27 октября ряда оппозиционных газет, обвиненных в контрреволюционности, в корне нарушило свободу агитации. Эта мера была объявлена временной, вынужденной и должна была применяться только по постановлению Совнаркома. За два месяца в одном только Петрограде были закрыты 28 газет и журналов разных направлений. Так закладывалась правовая основа прямого вторжения в ход выборной кампании.

Вооруженные выступления большевиков там, где они происходили, наносили серьезный ущерб выборному делу, дезорганизуя работу почты, телеграфа, типографий, железных дорог. Именно по этим причинам были сдвинуты сроки выборов в Москве, Киеве, Казани. Председатель Енисейской окружной комиссии Троицкий 15 ноября сообщал из Красноярска, что с 27 октября местный Совет взял под контроль телеграф, низложил губернского комиссара, уволив всех служащих губернского управления и телеграфа, «всякое нормальное сообщение с уездами и вообще с губернией прекратилось». Были рассыпаны наборы газет эсеров и меньшевиков, разогнан митинг протеста учащихся. Тем не менее выборы состоялись, «внешний порядок во время выборов не нарушался». По губернии Совет разослал вооруженных солдат-большевиков130.

Возможно, подобные действия большевиков и их чрезвычайных органов были вызваны недоверием к избирательному аппарату, стремлением поставить его под свой контроль. Аресты Всевыборов и Ордынской окружной комиссии не были единичными актами. В Ярославле Военно-революционный комитет арестовал трех кандидатов в Учредительное собрание, включая губернского комиссара меньшевика Б.В.Дюшена131. В Рославле (Смоленская губерния) и Петропавловске (Акмолинская область) были арестованы члены избирательных комиссий132. То же случалось и в отдельных селах. Так, в подмосковной Клементьевской волости большевики разогнали комиссию, опечатали помещение и послали в Московский ВРК делегацию с требованием произвести перевыборы133.

Заурядным явлением было ограничение новой властью свободы агитации. Разработанная Мособлбюро РСДРП(б) инструкция по организации власти Советов на местах в комплексе «военно-революционных мер» предусматривала меры против

Глава 3. Первые общенациональные выборы 181

контрреволюционной печати, а ЦК рекомендовал ее местным организациям как основу для практической работы134. Во Всевыборы телеграфировали, что в Ржеве и уезде «большевики насилием и террором совершенно не допускают свободного устного и печатного слова», закрыли газету «Трудовая мысль», уничтожают воззвания и объявления, их распространителей арестовывают135. Во Владивостоке Совет запретил типографиям печатать антибольшевистские материалы136. В Кунгуре ВРК закрыл кадетскую газету, наложил арест на обращение к избирателям блока энесов, «Единства» и «воленародовцев»137.

Резюмируя общую послеоктябрьскую картину, приведем выразительное газетное сообщение из Иркутска: «Выборы в Учредительное собрание протекают при способствовании только органов "свергнутой" большевиками власти. За выборами следят и ими руководят, их охраняют, о них беспокоятся органы земского и городского самоуправления и комиссары Временного правительства, большевиками "выгнанные со службы". А сами "господа положения" являются только избирателями... Но если большевики не способствуют нормальному течению выборов, то большевизм в большей степени мешает выборам»138.

Небезгрешны были и противники большевизма. В Курске коалиционный Комитет общественной безопасности временно запретил распространение большевистских газет. В Калуге, где с середины октября, после разгона казаками солдатского Совета, до середины ноября власть фактически была в руках военного начальства, арестовывали не только большевиков, но и левых эсеров. В Донской области выборы проводились в условиях военного положения. Оно, по сообщениям прессы, дало возможность войсковому правительству «устранить из предвыборной кампании своих политических противников. Арестовывались не только большевики, но и всякий честный социалист»139. Действия есаула В.М.Чернецова в Макеевском районе Донбасса, запретившего политические партии, митинги и собрания, вызвали протест городской думы Дмитриевска140. Заметим лишь, что противники большевиков реже чинили насилия над избирательным аппаратом.

Нет нужды морализировать по поводу этих действий, определяя меру вины каждой из сторон. Они действовали сообразно своей логике. Революция, как известно, самая авторитарная вещь на свете, раз она сопровождается ломкой старых порядков, и бессмысленно предъявлять претензии ее природе. Но факты эти красноречивы как проявление психологии гражданской войны в стране.

Но и там, где политическая борьба в дни выборов не носила характера схватки за власть, условия для работы окружных

182     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

комиссий были весьма сложны, и из этого приходится исходить. Как сообщала Тамбовская окружная комиссия, в Тамбове и всей губернии власть Временного правительства оставалась непоколебленной, но в целом политический переворот чрезвычайно неблагоприятно отразился на выборном процессе: сначала нарушение правильных сношений со Всероссийской избирательной комиссией в самый ответственный момент, а затем и полное прекращение всякой связи с нею141.

Накал политической борьбы в дни выборов был беспрецедентен. Соперники осыпали друг друга обличениями и обвинениями в насилии над волей избирателей, в попытках фальсифицировать выборы в свою пользу. В захолустном Варнавине (Костромская губерния), по словам очевидца, в дни выборов не смолкала агитация: «Где обыкновенные слова действовали слабо, уснащали речь отборной руганью. Большевика сменял приглашенный кадет»142. Свидетельств такого рода великое множество.

Свою лепту в разжигание выборных страстей и в провоцирование на этой почве различных эксцессов вносила, несомненно, пресса. Закон не запрещал агитации в дни выборов (она не допускалась только в помещениях избирательных участков и у их входа), и волна антибольшевизма в печати достигла в эти дни пика. Так, «Северо-Двинский край» (Великий Устюг) 19 ноября, в первый день выборов в городе, вышел с призывом свергнуть «кучку насильников и политических проходимцев», подчеркивая, что «деятели большевизма — первые и самые опасные враги народа».

Не всегда на высоте был и избирательный аппарат. Некомпетентность, нераспорядительность членов комиссий, неточное толкование некоторых положений закона о выборах часто порождали конфликтные ситуации.

Классифицируя в целом нарушения избирательного закона, можно выделить три основные группы: во-первых, нарушения, связанные со списками избирателей, во-вторых, нарушение тайны выборов, в-третьих, нарушение свободы голосования.

Невнесение граждан в списки голосующих, невыдача им именных удостоверений были самым типичным и самым опасным с точки зрения избирательной демократии нарушением, которое грозило оставить вне выборов сотни тысяч человек. Этот ущерб мог быть сведен к минимуму взаимной ответственностью органов самоуправления, выборного аппарата и самого электората. Протесты избирателей на невнесение в списки, как правило, удовлетворялись, если они подавались в установленные сроки. Однако не всегда ст. 7 Положения о выборах соблюдалась, что вызывало массу осложнений. Вот ряд характерных случаев. В Елисаветполе, сообщал корреспондент, можно

Глава 3.  Первые общенациональные выборы 183

было заранее предсказать, что «треть горожан благодаря той безалаберщине, которая наблюдалась при подготовительной работе к выборам, не могла использовать свои гражданские права»143. В Севастополе пятая часть избирателей не попала в списки — «то и дело слышна брань в адрес городской управы»144. В Барнауле около 6 тысяч граждан не получили именных удостоверений, в списках была пропущена масса жителей городской окраины, железнодорожных служащих. Местный Совет грозил кассацией выборов145. В Витебске избирательные бюллетени не получили до 10 тыс. граждан146, в Юзовке — около 15%147. Самой разительной была картина в Астрахани, где до 20 тыс. жителей не получили дома избирательные удостоверения и записки. При населении города свыше 150 тыс. (данные 1914 г.) официально зарегистрированных избирателей было менее 60 тыс. — явно меньше общероссийской нормы 51,6%.

В деревне, где контроль сверху и снизу за участковыми комиссиями был менее строгим, а учет населения производился нерегулярно, аналогичные случаи также имели место. Из-за отсутствия списков полностью не участвовала в выборах Каракульская волость Уральской области148. В с.Призначном (Ко-рочанский уезд Курской губернии) комиссия во главе с неграмотным старостой не стала рассылать удостоверения и бюллетени, не вывешивала списки избирателей149. Всего в губернии за бортом выборов не по своей воле осталось около 10 тыс. человек. Примерно столько же их было в одном только селе Шишлино Челябинского уезда на Южном Урале150.

Не стоит преувеличивать злонамеренности в действиях избирательного аппарата. Легко понять, что в списки избирателей не попадали прежде всего жители предместий, слобод, более расположенные в пользу большевиков. Напротив, труднее представить, чтобы избирательные документы не были розданы в центральных кварталах городов. Однако установить, где пересекались факторы чисто технические и политические, далеко не всегда возможно. Случалось, как то было в Саратове, что избирательные записки вручались домовладельцам, которые распоряжались ими по своему усмотрению.

Естественно, предвыборные недоработки оборачивались эксцессами в дни самих выборов, когда избиратели настаивали на своем праве голосовать, не будучи внесены в списки. Участковые комиссии далеко не всегда соблюдали при этом букву закона. Как указывала в своем отчете Тамбовская окружная комиссия, исходя из того, что «при теперешней свободе все равны и вольны делать что угодно», к голосованию во многих местах допускались все граждане, независимо от того, были ли они внесены в списки. В большинстве случаев это

184     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

считали излишней формальностью, ограничившись отметкой в протоколе151.

Серьезные осложнения такого рода возникли в Вышнем Волочке, где на фабрике бр.Рябушинских две тысячи рабочих не попали в списки. 13 ноября они прекратили работу и явились в городскую управу, требуя допустить их к выборам. В городе возникла паника, спешно закрылись торговые заведения, среди рабочих кем-то раздавались погромные листки. Городские власти вынуждены были обещать рабочим дополнительные выборы 15 ноября152, что также было незаконно. Были эти действия инспирированы большевиками или спонтанными? Вряд ли возможен однозначный ответ на этот вопрос.

Распространенным видом нарушений избирательного закона было и нежелание считаться с тайной выборов. Отчасти этому способствовал сам избирательный аппарат, не сумевший обеспечить избирателей всеми бюллетенями. В сельской местности видом дискриминации избирателей была невыдача некоторых кандидатских списков, чаще большевистских. Возможно, здесь сказывался подъем антибольшевизма после 25 октября, захвативший часть работников избирательного аппарата. В меру своих возможностей (и в меру правосознания) они, очевидно, хотели повлиять на исход голосования. В Чайковской волости Себежского уезда (Витебская губерния) всех кандидатских списков было достаточно, кроме большевиков, в результате волость отказалась голосовать153. В Красногоровской волости на Псковщине до последнего момента не были выданы списки большевиков. Какие-то личности скупали затем у крестьян эти списки и выдавали вместо них кадетские154. В Дис-ненском уезде Минской губернии крестьяне получили на руки только списки сионистов и эсеров. Подобные нарушения отмечены в Остерском уезде Черниговской губернии, в Уфимском уезде и т.д.155.

Наблюдатели отмечали, что и условия выборов, в частности оборудование помещений для голосования, далеко не всегда обеспечивали тайну голосования. Для местных журналистов во всяком случае это не было трудной проблемой. В процессе выборов особенно заметно проявилась и правовая безграмотность населения, прежде всего сельского, незнание правил голосования, что и было источником множества нарушений. На сельских сходах сплошь и рядом предварительно обсуждались кандидатские списки и открытым голосованием принималось решение в пользу одного из них. Во время выборов строго наблюдалось, чтобы все жители села голосовали именно за этот список156. Часто семьи посылали голосовать, порой в соседнюю деревню, одного из своих членов. Явившись в избирательный участок с 10—15 удостоверениями, тот не мог понять,

Глава 3.  Первые общенациональные выборы 185

почему ему не разрешают голосовать за своих родственников. Впрочем, и участковые комиссии не всегда этому препятствовали.

Наконец, наиболее распространенными, особенно в сельской местности, были случаи нарушения свободы голосования. Они, как говорится, были «на виду», поскольку фиксировались в протоколах избирательных комиссий, в газетных сообщениях, в жалобах избирателей. Чаще всего это был прямой нажим на избирателей в виде указаний, за кого голосовать. Колоритный эпизод такого рода случился 14 ноября в сДмитриево (Мелен-ковский уезд Владимирской губернии). В тот день выборы завершались в 14 часов, но два десятка крестьян, отправляясь в лес на заготовки дров, пришли в участковую комиссию с топорами и потребовали не подсчитывать голоса до их возвращения. Вечером они вернулись и, невзирая на протесты членов комиссии, вскрыли урны, заменив эсеровские записки большевистскими157. В ряде мест Минской, Могилевской, Алтайской губерний граждане, недовольные действиями избирательных комиссий, устраняли их и создавали новые. В поселке При-сельском на Смоленщине население, взволнованное отсутствием большевистских списков, арестовало комиссию и создало новую. Из уезда разрешили изготовить бюллетени на месте. В итоге голосования большевики получили 1783 записки, эсеры — 1069, остальные — ничего158.

Хотя политическая окраска подобных нарушений избирательной демократии была различной, все же большинство их следует отнести на счет массового, стихийного большевизма. Особенно наглядна в этом отношении роль солдат. Именно они почти всегда были главными возмутителями спокойствия на участках. Искренне считая себя большевиками, они, конечно, не всегда были ими на деле. Иначе, впрочем, быть не могло при заброске комитетами РСДРП(б) массового десанта солдат-агитаторов в деревню. Прибывая туда, солдаты, командированные и «самостийные», приносили с собой не только радикальные настроения, но и специфическую психологию «человека с ружьем», невосприимчивого к праву другого на свободу, готового всякий конфликт разрешать силой. Местные власти часто оказывались беспомощными перед ними.

Жалобами на самоуправство солдат пестрят газеты того времени, архивные фонды избирательных комиссий. О наплыве солдат косвенно можно судить по тому, что только в Петроградском, Московском и Казанском военном округах в октябре 1917 г. в отпусках и командировках значилось 240 тыс. военнослужащих159. Не все они, конечно, были в агитаторах, но и в европейских, и в азиатских губерниях солдат был самой приметной фигурой на выборах. Вот что писал в красноярской

186     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

«Свободной Сибири» 18 ноября инструктор по выборам Г.Машкин: «Проезжая по целому ряду селений юга Ачинского уезда и по почтовому тракту на Минусинск, я был свидетелем большого потока солдат, уволенных в отпуск из гарнизонов местных городов. Безостановочно двигались в первых числах ноября в деревню солдаты, называя себя то отпускными, то "делегатами" Советов, а то и просто большевиками»160.

Действия солдат-большевиков в деревне долгое время подавались как образцы революционности и подлинного демократизма, торжествующего над формальной законностью. Они и были формой «революционного права», внедренного в систему выборов. Так их воспринимали и сами крестьяне: «Вот придут солдаты, так уж они скажут, как быть и что нужно»161. Попытаемся взглянуть на них с позиций простого обывателя того времени, предоставив слово фактам.

В одном из участков Меленковского уезда Владимирской губернии голосование 12 ноября началось не утром, а только к вечеру, так как солдат М.Фролов явился на участок с большевистской литературой. На требование комиссии удалиться он заявил, что не признает законов Временного правительства, и был поддержан некоторыми крестьянами162. Из Сергачского уезда Нижегородской губернии сообщали, что выборы проходят под давлением солдат-большевиков. У здания участка каждому избирателю чуть ли не насильно вручали список № 7. «Все, кто с ними не согласен, попадают под кличку "буржуй". При таких условиях выборы нельзя считать законными», — заключил корреспондент163. В Макаровской волости Новоржевского уезда на Псковщине солдаты Тимофеев и Никитин во главе толпы заняли участок, отобрали урну и потребовали от всех явившихся, чтобы они голосовали за большевиков164. В некоторых волостях на Орловщине, писал 14 ноября местный «Голос народа», солдаты, не знающие ни в чем ни удержу, ни запрету, насильно заставляли крестьян голосовать за список № 8. У баб вырывали бюллетени, заменяли их большевистскими листками, сами вкладывали в конверты, запечатывали и отдавали для голосования. Волостные комиссии бездействовали.

В Тамбовском госархиве хранится жалоба студента Петровской академии Шанина, наблюдавшего выборы в Ольговском участке Усманского уезда. Он описывал их так. Около урны в земской школе стоит солдат-большевик. Приходит мужик или баба: где тут у вас голосуют? А вот иди клади, — говорит солдат, подавая список № 7. Когда запас списков с этим номером иссяк, находчивый солдат стал выдавать самодельные списки. К письму приложены образцы: на списках зачеркнуты номера и на тыльной стороне приписано от руки: «за список № 7»165.

Глава 3.  Первые общенациональные выборы 187

Среди других нарушителей избирательного закона часто фигурируют местные священники. Презрев статью 102 и запрет Синода, они кое-где превратили церковный амвон в трибуну, нравственные проповеди — в политическую агитацию, в основном в кадетском духе. В слободе Карповке (Саратовская губерния) священник в церкви звал паству голосовать за «хороших людей» во главе с кадетом Аджемовым и миллионером Парамоновым166. В Тюкалинском уезде священник Сороколетов подсовывал крестьянам вместо списка эсеров кадетский. Разоблаченный, он вынужден был убегать от самосуда, забыв достоинство сана167. Случалось, святых отцов уличали в таких непотребных деяниях, как уничтожение агитационных воззваний и плакатов.

Курьез произошел в Щегловской волости Шлиссельбурж-ского уезда, где местный священник после богослужения устроил в церкви митинг молящихся крестьян, призывая их голосовать за кадетов. На митинг пришел и стал возражать ему большевик. После митинга священник заявил, что церковь надо вновь освятить, так как антихристы осквернили Храм божий168. Как уникальный факт отметим большевистскую агитацию священника в избирательном участке Юнаковской волости (Харьковская губерния), о чем был составлен протокол I69.

Встречались случаи подкупа избирателей. В Уральске накануне выборов некие личности скупали именные удостоверения и кандидатские списки. В Торопецком уезде на Псковщине помещик Марков пытался сорвать выборы и для того скупал бюллетени по 2—3 копейки за штуку. В Остерском уезде Черниговской губернии помещики избрали иной путь помешать голосованию, устроив распродажу по дешевым ценам мануфактуры, — «население занялось покупкой платков и материи и забыло о выборах»170. Но подкуп избирателей нехарактерен для выборов в Учредительное собрание, возможно, из-за своей низкой «рентабельности» — насилие было дешевле и доступней!

Было бы интересно выявить «географию» избирательных нарушений, но не все они сохранились в источниках. Тем не менее обращает на себя внимание обилие жалоб на действия большевиков в Московской губернии171, где это звучало отголоском кровавых московских боев. Напротив, почти не было эксцессов во фронтовых округах и в гарнизонных участках, где их «себестоимость» была особенно велика. Но, пожалуй, вне конкуренции были многие казачьи территории, где сословные консерватизм и замкнутость населения облегчали злоупотребления. Избирательные комиссии в казачьих станицах практически контролировались атаманами.

188     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Вот лишь одно, но весьма яркое свидетельство избирательного произвола в казачьих регионах. 10 декабря «Забайкальская рабочая газета» опубликовала предписание главы Больше-Зе-рентуйского Комитета общественной безопасности Мурзина аналогичным комитетам восьми поселков: «Препровождаю Вам один тючок с протоколами 2-го казачьего съезда, наказ, именные удостоверения и 9 штук избирательных записок на каждого избирателя и предписываю провести голосование в Учредительное собрание по примеру голосования в земство... Избиратель должен из 9 записок взять одну № 5 ("забайкальские казаки". — Л.П.), вложить в конверт и опустить в урну, а остальные 8 оставить без внимания, т.е. сдать избирательной комиссии». Комментарии, как говорится, излишни.

О количестве и структуре правонарушений отчасти можно судить по обилию испорченных бюллетеней, признанных избирательными комиссиями недействительными. Этот важный показатель никем прежде не рассматривался, между тем он заслуживает пристального внимания, конкретизируя общую картину выборов.

По нашим суммарным подсчетам, основанным главным образом на архивной, а также на газетной информации, на 17956 тыс. действительных голосов в тех же округах приходилось 284 тыс. недействительных, по тем или иным причинам забракованных избирательными комиссиями. Это составляло 1,58% голосовавших. Процедура аннулирования бюллетеней была страховочной, двойной: сначала это делали участковые комиссии и актировали испорченные бюллетени, а затем всю документацию проверяли окружные комиссии. В ряде местных архивов в фондах окружных комиссий по выборам в Учредительное собрание (Тамбов, Тверь, Чернигов) сохранились тысячи испорченных записок.

Если принять 1,58% за общероссийский коэффициент, то окажется, что при 50 миллионах голосовавших число признанных недействительными голосов составило около 800 тысяч. Сами по себе 1,58% не кажутся чем-то необычным (современные выборы дают не меньшую цифру), но за ними скрываются значительные, порой разительные порайонные различия. В Архангельской губернии были признаны недействительными 3,0% всех поданных голосов, в Астраханской — 3,5, Казанской — 4,3, на Кавказском фронте — 2,4%. В отдельных уездах этот процент поднимался настолько, что, как температура больного, говорил об аномалиях в ходе голосования: Орский уезд — 4,1, Данковский — 4,4, Тираспольский — 4,5, Ставропольский (Саратовская губерния) — 5,3, Переславль-Залесский — 6,0, Ме-ленковский — 6,3, Карачевский — 6,4, Олонецкий — 7,5, Верх

Глава 3.  Первые общенациональные выборы 189

неуральский — 7,6, Островский — 9,7, Верейский — 13,0, Двинский — 13,9, Лодейнопольский — 16,1, Ялуторовский — 22,4.

Каковы были мотивы признания голосов недействительными? Их было немало, и все они были связаны с формальным нарушением закона. Часто в этом были повинны сами избиратели, точнее, их правовая неграмотность. Таковы случаи, когда они оставляли в конверте все бюллетени, когда вычеркивали отдельные фамилии из всего кандидатского списка (эта участь постигала в основном еврейские фамилии), когда делали всевозможные пометки на бюллетенях. В пролетарской Шуе много записок было забраковано потому, что на них были подписи типа «голосую за товарища Фрунзе»172. Наивные избиратели, желая усилить свой избирательный голос, теряли его. Вот, например, как выглядела структура недействительных голосов в Ялуторовском уезде, где их процент был рекордным. Из 13611 таких записок 164 не были заполнены, 70 — подписаны, 30 содержали помарки, 26 — в конверт вложено более одной записки, 13321 — прочих173.

Огромное число недействительных голосов в разряде «прочих» в этом и других случаях приходится, по-видимому, на те статьи Положения о выборах, которые по формальным признакам объявляли недействительными итоги голосования в целых участках. Так, Спасская уездная комиссия (Казанская губерния) аннулировала выборы в Алькеевской волости, поскольку протокол участковой комиссии был составлен неверно. Подсчет голосов на месте не производился, запечатанные конверты с избирательными записками были препровождены прямо в уездную комиссию174. Оренбургская окружная комиссия не утвердила итоги выборов по Никольскому участку, где были допущены к голосованию лица, не внесенные в избирательные списки, и в нескольких фронтовых казачьих частях, где выборы проведены были не в срок и частью за фронтовые кандидатские списки, частью за оренбургские (казачьи части фронта голосовали по спискам своего войска)175. Столь же строго действовала Калязинская уездная комиссия (Тверская губерния), аннулировав все записки по 8 участкам в связи с формальным нарушением закона о выборах176.

Таким образом, в тех случаях, когда избирательные нарушения были явными (переголосование, вскрытие урн, насилия над членами комиссий), окружные комиссии обычно аннулировали все поданные в этих участках голоса. Это был наиболее логичный выход из положения, основанный на букве закона. Хотя при этом пропадала и часть осознанно и без принуждения поданных голосов, в целом такая процедура очищала картину голосования от искажений и фальсификаций.