7 Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

190     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Могла ли эта законная и необходимая операция быть использована членами комиссий в неблаговидных целях? Такая возможность не исключалась, но нашими наблюдениями она не подтверждается. Подведение и утверждение итогов проходило публично, тщательно документировалось. Иное дело, что последствия таких изъятий недействительных голосов могли быть неодинаковыми для партий. Априори, более всего могли пострадать от этого те из них, кто ориентировались на социальные низы, менее развитые в культурно-правовом отношении.

Обратимся к конкретному факту. Тамбовская окружная комиссия 1 декабря подвела предварительные итоги в здании городского театра в присутствии представителей всех государственных и общественных учреждений. Было сообщено, что нарушения происходили в шести участках, «где имела место воспрещенная законом агитация в избирательных помещениях с применением угроз и насилия». Остальные нарушения были исправлены уездными комиссиями признанием недействительными поданных записок. В итоге были признаны недействительными целиком все записки по 15 участкам Моршанского уезда, 12 — Липецкого, 3 — Усманского, 2 — Шацкого. Были аннулированы 35002 записок, из них свыше 7 тыс. поданных за большевиков, свыше 20 тыс. — за эсеров. Любопытно, что в воинских участках недействительные голоса составили 0,6%, в городских — 1,2%, тогда как в сельских участках — целых 3%177.

Иначе выглядела картина в Переславль-Залесском уезде Владимирской губернии, где все 528 недействительных бюллетени были поданы за большевиков178.

Перечень всевозможных нарушений избирательной демократии можно продолжать, вороша архивные залежи и газетные подшивки, но это занятие таит в себе опасность преувеличения, гиперболизации и в результате искажения общей картины голосования. Следует иметь в виду, что при грандиозных масштабах выборов в России многочисленны были и нарушения. Но многочисленность не равнозначна множественности, частотности. Сравнительно с размахом голосования эксцессов было не так уж много. Чтобы поставить под сомнение общий исход выборов в стране, нужно доказать их фальсификацию хотя бы в одном округе, чего не было. Возможно, окружные комиссии перестраховывались, аннулируя выборы по формальным основаниям, и не всегда эти основания удается выяснить. В Черниговской губернии были отменены выборы в Сновске и Митьковке (в ней большевики получили 57% голосов), а в Херсонской губернии аннулировали выборы в Григориополе, где эсеры собрали 83%179. Отметим, что никаких протестов на эти действия комиссий не поступало.

Глава 3.  Первые общенациональные выборы

191

Особый случай представляют голоса, аннулированные по статье 88 Положения: они не попали в общий итог лишь потому, что запоздали к подсчету. Так, в Енисейском округе не подсчитывались около 15 тыс. голосов, в Курском — 9530, в Минском — около 17 тыс. голосов из трех волостей. Возможно, в общероссийском измерении эти голоса также составят не одну сотню тысяч, но это были естественные издержки обстановки.

Обзор типичных правонарушений в ходе выборов убеждает: в них не следует винить только одну сторону, в них повинны, хотя и в разной степени, все соперники. Правда, необузданные действия солдат как будто перевешивают чашу незримых весов в сторону большевиков, но нельзя не признать, что и это их поведение было социально обусловлено. В глазах широких общественных низов, не владевших азами политической культуры, запрет агитации в избирательном участке просто не вязался со свободой.

При общей оценке адекватности итогов голосования в Учредительное собрание нельзя обойти вопрос о состоянии и деятельности низового избирательного аппарата, который непосредственно обеспечивал проведение выборов и вместе с тем в наибольшей степени подвергался давлению снизу. Как позволяют судить документальные данные, состав сельских и волостных избирательных комиссий был политизирован гораздо слабее, чем в городах. В анкетах, присланных ими в статистический отдел Всевыборов, имелась особая графа «От какой партии или учреждения входит в комиссию». В поле нашего наблюдения попали свыше 12 тысяч членов местных комиссий из разных губерний, но лишь примерно десятая их часть определила свою партийную принадлежность или сочувствие конкретной партии. Остальные указали на свое избрание от земских органов, собраний граждан и т.д. Конечно, это не всегда говорило о нейтральности, но и в тех случаях, когда прямо заявлялась партийность, она часто вызывает скепсис. Многие в этой графе писали «революционер», иногда все члены комиссий дружно называют себя эсерами, реже большевиками. Всего же на 1165 эсеров, по выявленным данным, приходилось 153 большевика, 84 кадета, 32 меньшевика и пр. Учитывая фактор случайности, неизбежный при выборочном обследовании, отметим более высокий уровень политизации комиссий в Пензенской, Нижегородской, Тульской и особенно Симбирской и Самарской губерниях.

Насколько нейтральность состава низовых комиссий гарантировала от подделки выборов, утверждать трудно. Факты такого рода отмечены. В селе Селищи Костромского уезда, например, за список духовенства и мирян было подано около 200

192     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

записок, но в официальном итоге не значилось ни одного голоса180. Несомненно, в деревне организаторы выборов менее стеснялись избирательного закона, но случаи откровенной фальсификации были исключительными и уже поэтому попадали в поле зрения прессы.

К тому же в накаленной атмосфере выборов это была довольно опасная игра. Достаточно было простого подозрения в нечестности членов комиссии, чтобы искра социального раздражения, направленного прежде всего против «буржуев», вызвала взрыв. Горючим материалом обычно были оказавшиеся при этом солдаты. Самый драматический эпизод разыгрался в Волховском уезде на Орловщине. Председатель Красного-ровской участковой комиссии Булгаков, землевладелец, неумеренно агитировал за список земельных собственников. Возникла ссора с возмущенными крестьянами. Булгаков пытался спастись бегством, но подстрекаемая солдатами толпа настигла и растерзала его181. Судя по газетному сообщению, в Озерецкой волости (Псковская губерния), «солдаты-большевики» убили священника — председателя избирательной комиссии182. Других столь же трагических случаев не выявлено, но фактов насилия над членами избирательных комиссий предостаточно.

И все же нет веских причин оспаривать правильность общего итога голосования в стране. Возражая большевикам, муссировавшим этот тезис, «новожизненец» В.Базаров резонно писал: «Если в технике выборов и были неправильности, то не большевикам жаловаться. Ведь не кадеты и правые эсеры запрещали враждебные им газеты. О фальсификации выборов большевикам следовало бы помалкивать... Если выборы и были фальсифицированы, то несомненно в пользу крайних левых партий, а не во вред им»183. Отвечая на свой же вопрос, насколько свободны были выборы в Учредительное собрание, О.Рэдки писал: «Громадное большинство электората свободно изъявило свою волю и верило, что их голоса подсчитают, как следует. Они далеки от образцовых, но они, без сомнения, не были фарсом»184.

Этот справедливый вывод нуждается лишь в некоторых дополнениях. Россия в 1917 году стала свободной страной, свободной, но не демократичной. Масштаб свобод был таков, что включал в себя и ослабление власти, правопорядка. Создалась ситуация, когда ничем не сдерживаемая свобода одних ущемляла свободу других граждан, оборачиваясь своей неприглядной стороной. Еще в прошлом веке А.И.Герцен предостерегал радикалов, что нельзя людей в наружной жизни освобождать больше, чем они освобождаются внутри185. Реальный уровень политической свободы определяется не только правовыми нор

Глава 3.  Первые общенациональные выборы 193

мами, но и уровнем правосознания членов общества. В этом смысле отступления от избирательной демократии в России не столько противоречили свободе выборов, сколько вписывались в нее, своеобразно ее дополняя.

Всеобщие, равные и прямые выборы в России дали возможность избирателям выразить свою волю. Этим правом воспользовались около 50 миллионов граждан. Ничего подобного прежде страна не знала. Выборы сами по себе стали уроком демократии. «В выборах все-таки активно участвовали десятки миллионов людей, — писала 30 декабря либеральная газета «Наш век». — Пусть не вполне сознательно и не всегда свободно, они совершили, однако, акт своей воли и облачили своих избранников и своим доверием и своими поручениями».

Итак, голосование в Учредительное собрание прошло «не вполне сознательно». Эту кадетскую точку зрения разделяли и большевики, вкладывая в нее, разумеется, противоположный политический смысл. За этими полярными оценками кроется трудный и неизбежный вопрос: насколько сами избиратели осознавали свой выбор? Ответ на него может быть дан только путем конкретного изучения мотивов голосования различных общественных слоев.

4. Почему они не голосовали?

По словам М.Вишняка, «день выборов в деревнях и провинциальных городах был днем праздника и гражданского торжества. Далеко разносился церковный благовест, и, опуская свою избирательную записку в ящик, крестьяне часто осеняли себя крестным знамением»186. Возможно, экс-секретарь Учредительного собрания был слишком патетичен, но для большинства граждан выборы были не просто дежурной процедурой подачи голосов, а долгожданным событием, на время заслонившим другие события.

В поисках более выразительных средств обратимся к рассказам очевидцев. Вот как протекал первый день выборов в Тифлисе, своего рода столице Закавказья, в описании газеты «Кавказское слово» за 14 ноября.

«7 часов утра. Синеют горы. Легкая дымка тумана сползает с вершин, расползается, тает. На деревьях и иссохшей траве легкий иней. Ясное, ясное небо. Слышится характерное гудение мотора: летит аэроплан. Спускается ниже, и словно стая белых серебристых голубей окружает гондолу аэроплана. Летчик сбрасывает прокламации. Летучки большевистские с № 5. Голосующим за № 5 обещают мир, хлеб, землю и еще много

7 Протасов Л. Г.

194     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

чего. Аэроплан делает круги, листки летят, летят. Накануне тоже летал аэроплан, бросал № 2 (кадетский. — Л.П.). Но все же веселье внизу, на земле. Чувствуется праздник. Великий праздник. Лица как-то просветлели. И невольно злобствуешь, слыша брюзжанье старика-чиновника: одной очередью больше — избирательной.

А очередь, действительно, не маленькая, особенно на окраинах. На Вере, Сабуртало, Чугуретах и других окраинах народ с утра валом валит... Бюллетеней почти не спрашивают, хотя у входа в каждый избирательный участок дежурит стая агитаторов, предлагающих "свой" товар. — Возьмите № 3, — предлагает один юный гимназистик и поясняет: "Землю и волю".

Весь тротуар и улица вблизи избирательного участка усеяны лоскутьями бумаги. Издали впечатление — словно снег выпал. То рьяные агитаторы уничтожают друг у друга литературу. Старуха, которая растерялась под напором агитаторов: "Пойду лучше домой, греха на душу не возьму"».

Свидетельства современников дают мозаичную картину выборов. Многие из них перекликаются с тифлисскими впечатлениями. В Баку, в районе Сабунчи, настроение в день выборов было приподнятое. Рабочие шли к участкам с песнями, целыми вереницами, по дороге останавливались послушать агитаторов187. В ряде городов и поселков рабочие шли к участкам с оркестром. В Шуе, как писала местная газета, предвыборной агитации не было совершенно, «и тем не менее население идет с охотой, с серьезной сознательностью. Как идет рабочий, солдат, обыватель к урне!»188

Однако уже первый день разочаровал многих. По мрачной газетной информации можно изучать географию страны. С монотонностью повторялось, что выборы идут вяло. «Выборы в Хабаровске среди гражданского населения прошли вяло. По всей вероятности, виной этому события в Петрограде». Из Красноярска: «Выборная кампания в городе проходит до пора-зительности вяло. В первый день участвовало не более 20% избирателей... Город же производит впечатление пораженного моровой язвой». Из Воронежа: «Выборы прошли спокойно при самой будничной обстановке. Агитации на улицах не было». Из Карачева (Орловская губерния): «Ожидалось, что это будет молебен, светлый праздник. Не торжество, а • грусть». «Крайне вяло» шли выборы в казачьем Новочеркасске и рабочей Туле, в Одессе. В Киеве «особенного оживления не наблюдалось»189. В Актюбинске выборы шли «чрезвычайно вяло при преступном равнодушии граждан»: из 10 тыс. избирателей явилось всего 1300190.

Подытожим эту подборку выдержкой из «Свободной Бессарабии» за 2 декабря: «Рядом донесений избирательных комис-

Глава 3. Первые общенациональные выборы 195

сий констатируется весьма печальный факт упадка интереса к огромной важности государственному делу... Ни в избирательных помещениях, ни на улицах не было никакого оживления. Массы не понимают трагичности переживаемого момента, когда необходимы героические усилия для скорейшего созыва авторитетного и властного органа. Все это является результатом утомления, разочарования и подавленности, вызванной ходом нашей революции, начинающей вырождаться в погромы и анархию, в братоубийственную бойню и в жалкое военное бессилие перед внешним врагом».

Впечатления современников об атмосфере выборов так противоречивы и порой контрастны, что кажется, будто речь идет о разных выборах. Это особенно удивляет, когда описывается голосование в одной и той же местности. Харьковская «Жизнь» 26 ноября сообщала, что выборы в Изюмском уезде не имели никакой организованности: «Поразительный абсентеизм. Людей тащили чуть ли не силком». В иных красках рисовал эту картину 6 декабря «Южный край»: «Первое, что поражает — огромный процент голосовавших», голосовало по губернии 66%, а в Изюмском уезде — 76% избирателей.

Конечно, рассказы очевидцев нуждаются в строгой критической проверке, тем более газетные сообщения. В них проявлялись первые и непосредственные ощущения наблюдателей исторического события, их политические симпатии и антипатии, сбывшиеся и несбывшиеся ожидания. Вообще, эпитеты «вялый», «безразличный» применительно к голосованию в Учредительное собрание так же мало передают его реальный смысл, как и эпитеты противоположного смысла. Безусловно, не мог не сказаться контраст между возвышенно-романтическим образом «Хозяина Земли Русской» и той прозаической формой, в которой это событие происходило.

Учредительное собрание ожидали так долго, что простое соприкосновение этой идеи с прозой жизни у многих вызвало разочарование. Разочарованы были прежде всего те, кто ожидал всенародного единения и братания на выборах, — им пришлось столкнуться скорее с нетерпимостью и непримиримостью. Интеллигентская публика была глубоко шокирована разнузданностью солдат на участках, широким уклонением от голосования горожан, политической дремучестью основной крестьянской массы. Опять же контраст: подобных ламентаций мы не найдем вовсе в большевистских источниках. Они бодры, жизнерадостны, полны оптимизма.

Конечно, ход всероссийских выборов в различных местах протекал со значительными вариациями. На него часто влияли факторы, не поддающиеся строгому учету, например, ненастная погода. На большей части территории России природа в

7*

196     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

дни выборов не способствовала праздничному настроению — дожди, снег, слякоть...

За всем этим стоит реальная проблема избирательной активности населения страны, явки граждан на выборы, иными словами, абсентеизма (absentia — отсутствие). Эта проблема почти не изучена, поскольку в фокусе внимания всегда находится голосующая часть электората, остальная — в тени, а то и вне поля зрения историков. Между тем, если по своей политической определенности эта часть избирателей уступала первой, то по сложности мотивации поведения превосходила ее.

Вопрос о том, какова будет явка на голосование, волновал общественность задолго до выборов. Социалисты считали абсентеизм масс важнейшим врагом революции, проявлением безразличия народа к политике. Если для большевиков борьба за избирателя сводилась прежде всего к желанию завоевать больше мест в будущем законодательном органе, то для эсеров, энесов, меньшевиков это был, главным образом, вопрос судьбы самого Учредительного собрания. Они не уставали повторять, что в случае высокого абсентеизма Корнилов справа и Ленин слева будут оспаривать правомочность Учредительного собрания решать коренные вопросы русской жизни.

Симптомы высокого абсентеизма на будущих выборах были налицо. Выборы волостных земств прошли при полном равнодушии крестьян. Абсентеизм угадывался и по муниципальным выборам в городах. Он ожидался, наконец, и по тому, как неохотно люди шли сверять избирательные списки.

Всероссийская комиссия по выборам также ожидала пассивности при голосовании. На одном из ее заседаний Л.М.Брамсон поделился тягостными впечатлениями о поездке в Подолию: «Интерес к выборам не проник в народную толщу, а ограничивается верхами»19V Столь же тревожная информация шла во Всевыборы с мест.

Каких-либо официальных сведений о размерах абсентеизма на выборах в Учредительное собрание нет. В исторической литературе есть две версии. По одной, голосовало менее половины всех избирателей192, по другой — немногим более 50%193. Различие, на первый взгляд, несущественное, но оно таит массу смысловых оттенков, вместившихся в дилемму «больше или меньше» половины электората.

Наши наблюдения за целым рядом избирательных округов опровергают обе версии, и минимальную, и максимальную. Воспользовавшись имеющимися данными о списочном контингенте избирателей по ряду округов и явившихся на голосование, вычислим уровень явки граждан на выборы. От 55 до 60%  избирателей  голосовали  в  Киевской,  Оренбургской,

Глава 3.  Первые общенациональные выборы

197

Псковской, Самарской, Харьковской губерниях, от 61 до 70% — в Москве и Петрограде, в Архангельской, Витебской, Воронежской, Казанской, Курской, Московской, Пензенской, Петроградской, Тверской губерниях, в округах Приамурском, КВЖД и Закавказском, от 71 до 80% — в Алтайской, Уфимской, Тамбовской, Полтавской, Томской, Черниговской губерниях. На Северном фронте к урнам пришли 72% избирателей, на Румынском — 79%.

В этом перечне представлены самые густонаселенные территории страны, европейские и азиатские, где проживало свыше половины всего электората.

В отдельных местах, правда, абсентеизм заметно возрастал. В горном Закатальском округе на Кавказе, как и в Джизак-ском уезде, где Голодная степь переходила в пески Кызыл-Кума, явка составила лишь 30%. Сравнительно невысока — на уровне 50% — была она в Минской, Подольской, Волынской губерниях.

В целом же, по нашим подсчетам, в 35 из 75 избирательных округов, с общей численностью в 41 млн избирателей, явка на выборы с учетом голосов, признанных недействительными, достигала 67%. Новые цифры требуют иной их интерпретации. Уместно заметить, что даже самые демократические страны не в состоянии обеспечить голосование хотя бы большинства граждан.

Где выше была активность избирателей — в городе или селе? Казалось очевидным, что жители городов, где пульс политической жизни бился интенсивнее, должны стать примером исполнения гражданского долга. Действительность оказалась иной. Как писали «Русские ведомости», «городское население проявило гораздо больший абсентеизм на выборах, чем сельское. В то время, как в городах процент явившихся на выборы избирателей лишь в редких случаях поднимался до 70, обыкновенно же не превышал 50, а иногда опускался и до 30, в деревнях обыкновенно голосовало 60—80% общего числа избирателей, а иногда процент голосующих поднимался и до 90»194.

Высокая явка на избирательные участки сельских жителей определила и общероссийский ее показатель, поскольку сельское население, по расчетам Всевыборов, составляло 82,8% населения страны195. Эта тенденция была к тому же почти повсеместной, судя по сопоставимым данным. Например, в Тамбовской губернии в городах голосовали 50,2% избирателей, тогда как в сельской местности — 74,5.

Вот как выглядит в сопоставлении явка избирателей по городам ряда округов и по округам в целом (в процентах)196:

198     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Диапазон, в котором колебалась явка горожан на выборы, поражает своей величиной: от 13% в Актюбинске и 21% в Бу-гульме и Верном до 98% в Лудском посаде и 85% в Серпейске. В сельской местности эти различия выглядели более сглаженными.

По нашим данным, в 336 городах России с общей численностью избирателей в 8,7 млн в голосовании участвовали 4,9 млн человек, или 56,6%. Но если из этого уравнения исключить Петроград и Москву с их огромной величиной и повышенной активностью электората, то процент голосовавших в провинциальных городах снизится до 52. Это и есть близкий к действительности показатель.

Но не означает ли это, что сельское население отличалось более развитым правосознанием или большей политизированностью, чем горожане? Нет и нет. Данный избирательный парадокс побуждает искать объяснение в других мотивах поведения. Прежде всего это глубокая заинтересованность крестьян в решении Учредительным собранием земельного вопроса. В немалой степени сказывались и факторы, прямо с политикой не связанные: традиции общинной психологии (голосовать всем «миром»), привычное послушание государственным и начальственным предписаниям. Сказывался и семейный патернализм, власть главы патриархальной крестьянской семьи. В одном из сел Челябинского уезда произошел прямо-таки курьезный случай. На выборы пришли все избиратели, кроме одного, о котором был составлен особый протокол с объявленным «нетчи

Алтайский Воронежский

Екатеринославский (5 городов)

Казанский

Курский

Московский

Рязанский

Самарский (5 городов)

Тверской

Томский

Харьковский

Черниговский

Эстляндский

Округ 81,2 62,7 67,0 63,5 62,0 66,9 63,4 54,9 67,9 74,6 55,1 75,4 56,6

Глава 3.  Первые общенациональные выборы 199

ку» выговором197. Бывало, что сельские сходы принимали решение об обязательном голосовании.

Среди историков нет единого мнения о том, какие слои населения и почему уклонялись от голосования. С точки зрения одних, активность избирателей являлась показателем их революционной организованности й сознательности, другие объясняют абсентеизм масс охлаждением к Учредительдому собранию, поскольку основные вопросы революции разрешались советской властью.

Попытки выявить некий единый и всеохватный критерий голосования заведомо бесперспективны. Слишком много разных факторов, объективных и субъективных, явных и скрытых, порой случайных и неуловимых, пересекалось при этом. Можно считать правилом, что наиболее активно среди горожан голосовали рабочие и солдаты, наиболее пассивны были средние слои города. Но самый низкий абсентеизм наблюдался в непромышленных городках, подобно Верхнеуральску, Перекопу, Орехову, Луху, Якутску, Яренску, Чухломе. Здесь, в захолустье, политическая жизнь вовсе не била ключом, не успела, возможно, породить усталости и апатии населения, а вера в Учредительное собрание была почти мистической. Как сообщали из Дубоссар (Бессарабия), «смутно знают здесь об Учредительном собрании, но все ждут его с нетерпением»198. В небогатой событиями провинциальной повседневности выборы интриговали городского обывателя. Особенно, если здесь не было крупных воинских гарнизонов, чья политическая агрессивность пугала, побуждая отсидеться дома.

Небольшевистская пресса возмущалась и негодовала по поводу широкого уклонения интеллигенции, мещан, служащих и других категорий городского среднего класса, столь не соответствовавшего значимости момента. Газеты были полны сентенциями о «возмутительном абсентеизме», «премудром пескаре», глубоко зарывшемся в ил. «Партийная борьба не давала мещанину спать спокойно, и он предпочел отойти от политики», — писала одна из газет199. Однако раздражение по поводу потерянных голосов мешало увидеть более глубокие мотивы, чем просто обывательский страх перед неизвестностью, — разочарование в политике и партиях вообще, в их способности выполнить свои обещания. «К черту! Все равно ни хлеба, ни обуви эти выборы не дадут», — так образно выразила настроения горожан газета «Приазовский край»200. За образностью скрывались вполне реальные житейские ситуации: в Житомире, например, в дни выборов было куда оживленнее возле хлебных и керосинных лавок, чем на избирательных участках, где голосовало лишь 40% горожан201.

200     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Политическое разочарование (именно оно, а не традиционный аполитизм) было особенно сильно в интеллигентской среде. Средний городской интеллигент, разуверившийся в многословии и необязательности правосоциалистических лидеров, был вместе с тем глубоко оскорблен насилием большевиков над «волей народа». Но он не мог в силу убеждений голосовать и за правые партии, безнадежно скомпрометированные с царских времен. В таких условиях отказ от голосования был его индивидуальной формой политического протеста. Его разочарование в революции переносилось и на ее учреждения, Учредительное собрание в их числе.

Весьма распространенной причиной абсентеизма горожан была боязнь эксцессов на улицах и в избирательных участках. Основанием для этого были всевозможные слухи и общая тревожная атмосфера. В Кашине (Тверская губерния) холодное отношение жителей к выборам связывали с длившимся несколько дней погромом винного склада солдатами: «многие боялись даже выйти из дома, прислушиваясь к ружейной и пулеметной стрельбе со стороны склада»202. В Ирбите невыясненные темные личности сеяли слухи о предстоящих погромах, возможно, с целью сорвать выборы203. То же было в Карачеве и Бендерах. В Елисаветграде черносотенцы, прикрываясь слухами о большевистском выступлении, в дни выборов пытались устроить еврейский погром, но были разогнаны милицией204. Этот факт довольно типичен. Во многих случаях под именем большевиков орудовали обычные уголовники.

Как источник повышенной опасности горожане воспринимали агрессивное поведение солдат местных гарнизонов, чей левый радикализм легко переходил в экстремизм. Оно многих удержало от участия в голосовании. Так, в Бахмуте в первый день выборов, 12 ноября, на улице двумя солдатами был убит городской голова Флейшер. Это бессмысленное убийство повергло горожан в шоковое состояние, «многие верные голоса не были поданы»205.

В тревожной обстановке проходили выборы в Нижнем Новгороде. Здесь была свежа память о солдатском бунте в начале июля, когда город на несколько дней оказалсся во власти солдат. В конце октября большевики с помощью солдат совершили в городе переворот. Были разоружены юнкера, арестованы местные власти. Перед выборами в городской думе звучали голоса, что нижегородский обыватель запуган и к урнам едва ли пойдет. Прогноз во многом подтвердился: свыше половины жителей не приняли участия в выборах206.

Не лишен интереса вопрос о том, как сказались на явке избирателей обстоятельства, связанные со сменой власти на местах. Наши наблюдения не позволяют говорить о решающем

Глава 3. Первые общенациональные выборы 201

влиянии этого фактора. В большинстве мест выборы проходили под эгидой органов Временного правительства. В тех городах, где смена власти произошла, явка была чаще высокой, чем низкой. По-видимому, более весомым было влияние общеполитической ситуации в стране.

Электоральная активность колебалась в зависимости от возраста избирателей. На это указывают сводные данные по городам Московской губернии. Вот как выглядела эта картина, по сведениям окружной комиссии207:

Возраст

всего избирателей

голосовало

в %

20—24 года

23604

10916

46,2

25—29 лет

21026

11177

53,2

30—39 лет

37259

20767

55,8

40—49 лет

32075

19000

59,2

св. 50 лет

34845

18590

54,8

неизв. возраст

4713

2178

46,2

Всего

153522

82628

53,8

Самый низкий показатель явки оказался у молодежи (у 20-летних он составлял 45,5%), и это ставит знак вопроса над расчетами левых партий, прежде всего большевиков, на свойственный молодости максимализм. С другой стороны, диапазон возрастных колебаний явки неширок, по крайней мере в данной группе городов.

Участие женщин составляло колоритную и доселе неизвестную сторону выборов в Учредительное собрание. Еще на стадии разработки избирательного закона было сломано много копий по вопросу о том, допускать ли их к голосованию. Возможно, более всего российский революционный мессианизм проявился именно в избирательном праве для женщин, которого тогда не было ни в одной стране классической европейской демократии. Это была своего рода революция в революции, где ниспровергать приходилось не отжившие структуры, а глубоко укоренившиеся вековые традиции и предрассудки.

Выборы местного самоуправления летом—осенью 1917 г. показали, что женщинам предстоит преодолевать домостроевские привычки, в том числе и в себе. Их участие было весьма пассивным, а в ряде мест их просто не допускали к избирательным урнам. Того же следовало ожидать и на всероссийских выборах. Так, сход с.Тихвинское (Тобольская губерния) заявил: «Нам это равноправие женщин кажется чем-то странным, и мы

202     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

ни в каком виде не допускаем женщин к выборам. Просим Временное правительство нам в вину этого не ставить, что мы женскому полу равноправия не даем, в чем и подписуемся»208. Не были допущены к выборам женщины Исакогорской волости под Архангельском209, в других местах.

Тем не менее в целом их участие в общенациональных выборах превзошло смелые ожидания. Обычно оно было более активным, чем у мужчин, о чем свидетельствуют сохранившиеся в фонде Всевыборов (ГАРФ, ф. 1810) ведомости участковых избирательных комиссий, порознь фиксировавших явку на выборы мужчин и женщин. В Уральске в первый день голосования на участках преобладали женщины. Почти во всех городах Подмосковья абсентеизм среди них был ниже, чем среди мужчин: если в целом здесь явка на выборы у мужчин составила 50%, то у женщин она была на 6% выше210. Похожая картина была и в ряде других городов (Рязань, Баку, Петропавловск). В Тамбовской губернии, при общей явке в 72%, у мужчин она составляла 68, а у женщин — 75%. При этом в городах она была соответственно 54 и 47%, а в сельской местности — 70 и 77%211. Но и там, где явка женщин была ниже мужской, это не бросалось в глаза.

Надев свои лучшие одежды, оживленно переговариваясь и лузгая семечки, женщины шли к избирательным участкам. По-видимому, неординарность, новизна события были для них неким импульсом, но к этому дело не сводилось. Главным были повышенные социальные ожидания, связанные у женщин с Учредительным собранием. Наблюдатели отмечали их особую серьезность, ответственность при голосовании и сопутствовавшие этим чувствам волнение и неуверенность. На женщин магически действовали лозунги «немедленный мир», «хлеб», но в то же время подчеркивалось предпочтение, отдаваемое ими умеренным партиям. Не зафиксировано ни одного случая сознательного нарушения женщинами избирательного закона.

Голосование женщин вообще являло собой трудно постижимый феномен, запутанный узел установок и мотивов: привычка к повиновению, ожидание чудесных перемен. Несомненна зависимость их политического выбора от социального положения женщины. «Гимназистки разносят кадетскую литературу, работницы — большевистскую»212, — сообщали из Москвы. Определенно можно утверждать, что в рабочих кварталах и шахтерских поселках женщины отдавали предпочтение большевикам, как и солдатки. В женской гимназии Владивостока среди старшеклассниц была распространена анкета «За кого бы Вы голосовали в Учредительное собрание?» 67 гимназисток из 91 высказались за кадетов, 6 — за меньшевиков, 2 —

Глава 3.  Первые общенациональные выборы 203

за большевиков, 1 — за эсеров, остальные поддержали беспартийные списки213. В Воронеже за кадетов голосовал весь женский монастырь214, что легко связать с призывом Всероссийского поместного собора поддержать партии государственности и порядка.

В мусульманских районах страны для женщин были образованы особые избирательные участки, где также была высокая явка. В Баку, например, голосовали 77% мусульманок. В подавляющем большинстве они голосовали за Мусават и за список «мусульмане России»215. Восхищаясь их активностью, местные газеты, очевидно, несколько ее преувеличивали. В Темир-Хан-Шуре, например, картина была иной: на выборы пришли лишь 15% избирательниц, отдавших голоса в основном кадетам и эсерам216.

По-видимому, среди причин высокой явки женщин на выборы были их внушаемость, усиленное давление на них. Прежде всего это касалось замкнутых национальных, социальных, религиозных общностей (староверы, казаки, мусульмане, кочевники и др.). Из Симферополя сообщали: «Те древние старики и старухи, молчаливые женщины, которых приводили за руку мужья, давали список, приказывали заклеить и отнести к урне, врял ли они сознавали, что делают»217.

Приведем несколько типичных зарисовок «с натуры». На участке в Народном доме Усть-Сысольска. Преобладают солдатки. Говорят о мире, земле, скором возвращении мужей и голосуют за список № 1 (эсеры). Подходит пожилой мужчина. «Голосуй, голосуй за номер первый, отведаешь, как Вильгельм будет распоряжаться в России. Да и голодная насидишься». Разговор умолкает. На некоторых лицах появляется растерянность. Несколько женщин, не голосуя, уходит по домам218.

Другая сценка в Харькове. «Скажите, пожалуйста, где здесь голосуют за список № 5?», — с таким вопросом обратилась к комиссии молодая женщина. Какая-то растерянность и беспомощность, пишет очевидец, чувствовалась в лице и во всей фигуре этой темной безграмотной пролетарки, державшей в одной руке конверт, а в другой — сумку с продуктами. Когда председатель комиссии разъяснил ей, как голосовать, она стала искать входную дверь. Оказалось, что ей какой-то услужливый гражданин вместо просимого № 5 (список эсеров) дал № 6 — кадетский список. В другой кабине шум и крики: муж агитирует жену голосовать за большевиков и, когда она не соглашается, пускает в ход кулаки219.

Вероятно, и здесь надо учитывать свойства женской натуры, ее склонность к умеренности и терпимости в политике, как и в жизни. Даже голосуя за крайние партии, они не разделяли экстремизма. В еще большей степени, чем мужчинами, женщи-

204     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

нами двигало нетерпение чувств, а не основанный на опыте трезвый политический расчет. Но и это было одно из проявлений их пробуждения к активной общественной жизни, важный социокультурный сдвиг. Остается сожалеть, что женское влияние на реальную политику в 1917 г. было ничтожным и не могло предотвратить сползания общества к гражданской войне.

Подведем некоторые итоги. Многомерность общественного сознания электората проявлялась не только через голосование, но и через отказ от него. Различия в составе населения, многообразие местных условий, противоречивость внутренних установок — все это объясняет чрезвычайно сложную природу абсентеизма.

Но абсентеизм граждан не был так велик, как ожидалось, как полагают те, кто готов видеть в этом равнодушие масс к Учредительному собранию. В целом активность избирателей была высока. Вектором электоральных побуждений была готовность к мирным средствам решения жгучих общественных проблем через Всероссийское Учредительное собрание. Со стороны уклонившихся от выборов это было в большей мере неверие в такой путь, чем его неприятие.

Глава 4

ВСЕРОССИЙСКОЕ ГОЛОСОВАНИЕ: ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИТОГИ

1. На избирательных участках Петрограда и Москвы

Среди сотен российских городов, в которых состоялись выборы в Учредительное собрание, Петроград и Москва занимали особое место. Оба столичных города были отделены от своих губерний и выделены в самостоятельные избирательные округа: Петроград избирал 12 депутатов, Москва — 10. Это было признание их исторической роли и современного значения как политических, экономических и культурных центров.

Октябрьский переворот придал традиционной роли обеих столиц новый аспект. Большевиками были отбиты первые попытки военным путем (экспедиция Керенского—Краснова, восстание юнкеров в Петрограде) и путем политического давления (Викжель) устранить новую власть, но ее положение было неустойчивым. Об этом говорили и внутренние кризисы, отражавшие тяготение «мягких» большевиков к общедемократической власти. В условиях неустраненного политического противостояния выборы в Петрограде и Москве имели, помимо прочего, характер референдума по текущему моменту, к итогам которого присматривались все.

Другое важное обстоятельство было связано с тем, что кампания выборов в России растянулась на месяцы, и потому итоги столичных выборов могли послужить камертоном для голосования в провинции. И большевики, и их противники учитывали это. Решение Московской городской комиссии по выборам перенести голосование на неделю, то есть на 19 ноября, Московский ВРК расценил как «узко партийное», продиктованное усиливающимся левением избирателей. «Известия Московского Военно-революционного комитета» писали 8 ноября, что если бы выборы прошли 12 ноября, то во многих губерниях они состоялись бы после Москвы и под впечатлением московских выборов. «Теперь положение изменилось. Некоторые глухие деревни проголосуют раньше Москвы, и в этих губерниях во время предвыборной борьбы широко используют клеветнические утверждения, будто в столицах власть захвачена кучкой заговорщиков».

206     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

В Петрограде находились руководящие органы большинства политических партий и организаций. Это придавало особую остроту борьбе. На какое-то время выборы оказались под угрозой срыва, поскольку после 25 октября среди кадетов, правых социалистов и даже отчасти среди левых эсеров и меньшевиков возникли серьезные обструкционистские настроения. Они сводились к тому, что созыв Учредительного собрания при большевиках будет подделкой народного представительства, и потому прежде следует добиться их устранения от власти1. «Выборы 12 ноября — теперь это с уверенностью можно сказать — состояться не могут, — размышлял 28 октября эсеровский официоз «Дело народа». — До тех пор, пока страной владеют большевики, Учредительного собрания не будет, да и не должно быть... Выборы в Учредительное собрание должны быть проведены той властью, которую создаст Всероссийский комитет спасения родины и революции». Прошло несколько дней прежде, чем руководство кадетов, меньшевиков и эсеров, отбросив сомнения, призвало развернуть подготовку к выборам.

Были ли ограничения свободы накануне и во время выборов? Несомненно. Достаточно упомянуть декрет о печати, позволявший закрывать оппозиционные большевикам издания. Отряд Красной гвардии захватил помещение народно-социалистической партии на Гороховой, конфисковав агитационную литературу. Но эти санкции вряд ли повлияли существенно на баланс сил, а с практической точки зрения принесли большевикам, пожалуй, больше вреда, чем пользы. Еще более усилился поток и пафос антибольшевистских обличений. В Петрограде кадеты переключились на другие виды печатной пропаганды: «буквально все стены, фонари, столбы завешены кадетскими воззваниями»2. Но стеснений публичной агитации перед выборами почти не было, о чем говорят и документы, и очевидцы. Митинги шли на улицах, в помещениях театров и кинематографа. Цирк «Модерн» был твердыней большевизма, Тенишевское училище — кадетской цитаделью. Газеты отмечали наличие открытой оппозиции большевикам в городе.

Ожидание выборов было, однако, тревожным. В Питере распространялась и погромная агитация. В буржуазных кварталах носились слухи о предстоящих эксцессах, насилиях над избирателями. Велись опасливые разговоры о том, что-де большевики будут контролировать голосование, не разрешая подавать голоса против себя. Анархисты призывали не ходить на выборы, так как «все обойдется и без Учредилки». Очевидца на углу Кронверкского проспекта и Введенской обескуражило, что никто не возразил анархисту, скорее ему

Глава 4.  Всероссийское голосование

207

сочувствовали. Создавалось впечатление, что многие горожане, за две недели дважды пережившие военную тревогу — в дни восстания большевиков и в дни восстания юнкеров, — проявят пассивность на выборах. Городская дума обратилась к артистам, чтобы они с театральных подмостков призывали идти на выборы, и ко всем хозяевам предприятий, начальникам учреждений и служб с просьбой отпустить на время выборов членов комиссий.

Утро 12 ноября в северной столице выдалось хмурым, словно разделяя общую атмосферу напряженного ожидания. В те дни, пишет бытописатель Октября Д.Рид, «с тусклого, серого неба в течение все более короткого дня непрестанно льет пронизывающий дождь. Повсюду под ногами густая, скользкая и вязкая грязь, размазанная тяжелыми сапогами и еще более жуткая, чем когда-либо, ввиду полного развала городской администрации. С Финского залива дует резкий, сырой ветер, и улицы затянуты мокрым туманом»3. Но улицы, разукрашенные разноцветными плакатами, выглядели празднично. У здания городской думы через Невский протянулись четыре громадных полотнища с надписями «Да здравствует великая Россия!», «Вся власть Учредительному собранию!», «Голосуйте все!», «Граждане, спасайте родину!». В руках статуи Екатерины II против Александрийского театра торчал красный флажок. Карикатуры, изображавшие Ленина в окружении германских вахмистров и городового в ярко-красной маске, были зримым свидетельством свободы. В поэме «Двенадцать» А. Блок поэтический образ того времени усиливает точной бытовой деталью:

От здания к зданию протянут канат. На канате — плакат: «Вся власть Учредительному собранию!»

В 9 часов утра открылись двери почти двухсот избирательных участков Петрограда. Потянулись первые, еще немногочисленные избиратели — всего их было свыше 1300 тыс. Им было над чем ломать голову: каждый получил на руки 19 кандидатских списков.

Начало выборов подтверждало опасения: несмотря на воскресенье, на участках было немноголюдно. Но постепенно они наполнялись народом. Оживленно голосование шло в рабочих районах. Солдаты голосовали особенно дружно и, как по команде, за большевиков, колеблющихся приводили под усиленной охраной4. Раненые и больные в лазаретах, лишенные возможности самостоятельно передвигаться, настойчиво требовали, чтобы их везли к урнам. В разгар дня на ряде участков уже возникли небольшие очереди, всюду шел стихийный обмен новостями, слухами, мнениями. Кое-где летучие митинги разго

208     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

нялись красногвардейцами. К концу первого дня выборов стало ясно, что они пройдут благополучно: проголосовало не менее 30% избирателей. Во второй-третий день, убедившись, что насилий со стороны большевиков нет, активно пошла к урнам интеллигенция. Всего же в Петрограде голосовало до 70% граждан.

Исход выборов в Петрограде во многом показателен. Естественный для столицы высокий фон политизации населения выразился и в активном голосовании. При этом диапазон явки на выборы по городским районам находился на высокой отметке: от 61% в Александре-Невском районе до 81% в Василе-островском. Большей активностью отличались районы с преимущественно пролетарским составом населения, но и в районах «старого Санкт-Петербурга» — Адмиралтейском, Спасском, Рождественском, Московском, где было гораздо больше служилой и интеллигентской публики, явка избирателей составляла 66-67%.

На этом фоне не впечатляет избирательная активность солдат — 61%. Но это объясняется фактическим отсутствием большого числа внесенных в списки солдат, разъехавшихся из гарнизона по стране.

Политическое противостояние в Петрограде отличалось предельной выразительностью. Среди 941 тыс. голосов большевики получили 45%, кадеты — 26%. Эти партии жестко конкурировали, тесня друг друга и забирая у остальных львиную долю голосов. Только в Невском районе эсерам удалось оттеснить кадетов на третье место. Для эсеров это была огорчительная неудача, хотя фактически пострадали левые эсеры, преобладавшие в общепартийном списке. Жестокое поражение потерпели «воленародовцы»: из 160 тыс. эсеровских голосов им досталось всего 4700. Все остальные партии и объединения собрали едва ли десятую долю голосов5.

В выборах была дана возможность участвовать министрам Временного правительства, заключенным в Петропавловскую крепость, и там же находившимся офицерам и юнкерам. 14 ноября в 10 часов утра министров по двое, под конвоем, доставляли из Трубецкого бастиона в избирательное бюро там же, в крепости. Отказался голосовать лишь генерал Я.Багратуни. Бывшему царскому министру юстиции И.Г.Щегловитову, напротив, было отказано в праве голоса6.

Итоги петроградского волеизъявления оказались под прицелом общественности и прессы. Оценивались они, естественно, по-разному. «Правда» в приподнятом тоне писала, что народ выразил одобрение происходящему: «Политика социализма была поставлена на голосование в Петрограде, и рабочие, солдаты и вся городская беднота ответила: мы за соци

Глава 4.  Всероссийское голосование

209

алистическую революцию и за октябрьское восстание»7. Их оппоненты с не меньшим основанием заявляли, что народ — это не только рабочие и солдаты, а 45% голосов — еще не победа. «Современное слово» считало, что «здоровый инстинкт населения» побуждал видеть в кадетской партии плотину не только против большевизма и анархии, но и против политического рабства»8.

Заслуживает внимания оценка выборов «Новой жизнью», которая 25 ноября писала: «Граждане Петрограда, особенно рабочих кварталов, блестяще выдержали экзамен политической зрелости. Все опасения, что будут проявлены безразличие и равнодушие, оказались несостоятельными. Наоборот, проявлен такой живой- и активный интерес к выборам, какой мог бы заставить гордиться любой из европейских городских центров с длительным парламентским прошлым». Газета констатировала, что в целом в столице победили политические антиподы — большевики и кадеты. Невозможно отрицать, что рабочие Петрограда и для Учредительного собрания признали большевиков своими вождями. «Именно за ними и с ними они готовы идти на борьбу со своими классовыми врагами, которые густыми толпами стеснились под кадетскими знаменами. И для всех тех, кому дороги интересы рабочего движения, должно быть отныне еще более ясно, что безудержная борьба с большевиками есть в то же время и борьба с рабочим классом».

Мнение прессы совпадало в том, что выборы в Петрограде были организованы блестяще и прошли спокойно, без крупных эксцессов. Сыграло роль и то обстоятельство, что они были в фокусе внимания общественности, в том числе международной.

Более сложной была обстановка в Москве. За несколько недель до выборов вновь возникли толки о возможном переносе заседаний Учредительного собрания в более спокойную, как казалось, вторую столицу. Слухи о московской «прописке» ассамблеи оживились в октябре в связи в намечавшимся переездом Временного правительства в Москву.

Восстание большевиков в Москве дало трагические результаты. Москвичи еще жили впечатлениями недели кровавых боев (27 октября — 2 ноября) между революционными и правительственными войсками, унесших около тысячи человеческих жизней. Об этом напоминали пустые глазницы окон, заметные разрушения в центре города и в самом Кремле. Жизнеобеспечение почти двухмиллионного города было сильно дезорганизовано, что не могло не отразиться на подготовке выборов. Столичная окружная комиссия прекратила работу с 27 октября, помещение городской думы, где она размещалась,

210     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

было разгромлено. Были пропущены сроки соединения кандидатских списков, дополнительного внесения в списки избирателей. МВРК реквизировал у окружной комиссии 14 грузовых автомобилей. Затем часть их была возвращена, но время для развозки избирательной документации общим весом в 14 тысяч пудов было упущено9.

5 ноября окружная столичная комиссия, возобновив свою работу, сочла, что объявленные законом гарантии свободы выборов не соблюдены, и потребовала от Военно-революционного комитета, органа чрезвычайной власти в городе, обеспечить их10. 6 ноября МВРК дозволил беспрепятственный выпуск всех изданий «без различия направлений», одновременно предупредив, что «никакие воззвания, призывы к восстанию против Советов допущены не будут»11.

8 ноября в окружную комиссию явились представители МВРК Фрадкин и Буровцев и потребовали объяснений о ходе подготовки к выборам, настаивая на их проведении уже 12 ноября12. Однако окружная комиссия ввиду технической неподготовленности перенесла выборы на неделю — к этому времени не были заготовлены 700 урн, 1200 тыс. конвертов. Для ускорения процедуры все 12 кандидатских списков печатались и размещались на одном листе.

В Москве были особенно сильны абсентеистские опасения, тем более что многие москвичи бежали из города в дни боев. Успеху выборов немало содействовали домовые комитеты, которые вручили в кратчайшие сроки бюллетени и удостоверения почти всем избирателям, агитировали против уклонения от выборов. По инициативе «демократическо-социалистического блока» («Единство», кооперативы, профсоюзы служащих) было образовано Междупартийное бюро по обеспечению свободы выборов, призвавшее население информировать его о всех избирательных нарушениях. Окружная комиссия предложила всем партиям прислать своих представителей для контроля за ходом выборов.

В Москве всплеск антибольшевизма был даже сильнее, чем на невских берегах. На митингах ораторы призывали морально бойкотировать большевиков. Проводя параллель между разгромом Москвы в декабре 1905 г. царскими войсками и аналогичными действиями ленинцев, «Власть народа» напоминала, что тогда Москва послала в I Думу оппозиционных депутатов — теперь, «после кровавой вакханалии большевиков» она не должна позволить им торжествовать новую победу»13. 18 ноября у булочной Филиппова на Тверской был арестован агитатор от кадетов. Толпа, требовавшая его освобождения, была разогнана отрядом солдат и красногвардейцев14.

Глава 4.  Всероссийское голосование

211

Накануне выборов «Вечерний курьер» поместил интервью с председателем окружной комиссии Л.Б.Залкиндом. Он высказал предположение, что придет голосовать «тысяч 700» и большевики не могут рассчитывать на победу, так как доверие к ним подорвано, а значительная часть сочувствующего им гарнизона разбежалась. По мнению Залкинда, они получат не более трех мест, 3 — кадеты, 2 — эсеры, 1 — демократическо-социалистический блок во главе с Г.В.Плехановым. Десятый мандат будет, скорее всего, кадетским15.

Утром 19 ноября в храме Христа Спасителя состоялось торжественное молебствие по случаю начала выборов. Голосование шло в 254 участках. День был серый, холодноватый. За ночь выпал снег и покрыл улицы пушистым ковром. «Воскресное утро ничем не напоминало, что это день выборов в заветное для нескольких поколений Учредительное собрание, — писал 21 ноября меньшевистский «Вперед!». — На улицах пустынно. Обычные очереди у молочных, мясных. Кое-где спешно наклеиваются запоздавшие избирательные плакаты. У избирательных урн пусто. Избиратель не торопится. Целых три дня в его распоряжении. Только к полудню улицы постепенно оживают. Избиратель пошел гуще. Образовываются даже "хвосты", растягивающиеся по улице».

Наиболее оживленно выборы проходили на окраинах, где доминировали большевики. В Дорогомилове не было дома, не украшенного их плакатом с цифрой 5. В Марьиной роще кадеты даже не появлялись, в Симоновском районе их изгоняли с улиц. Но в центральных кварталах они брали реванш. Согласно оперативной газетной информации, «в центре выборы шли без оживления. В этой части преобладает № 1 (кадеты. — Л.П.). И его подает не только буржуазия и интеллигенция. В противоположность выборам в центральную и районные думы шли тут к урнам и элементы чисто демократические. Часть домашней прислуги... теперь отшатнулась от большевиков, напуганная тем, что они совершили над Москвой»16. Отмечались характерные проявления агитации за большевиков в очередях у магазинов и лавок: вот подайте голос за № 5, и через неделю этих хвостов не будет. В центре Москвы (Арбат, Пречистенка, Сретенка, Тверская, Мясницкая и др.) из 160 тыс. голосов кадеты собрали 51,6%, большевики — 29,4%.

В Москве явка избирателей также была близка к 70%. Ее особенностью была активность женщин, их было много больше половины голосовавших. Другой особенностью был здесь довольно высокий фон нарушений свободы выборов — межпартийная комиссия зафиксировала 35 таких случаев. Чаще всего это были вторжения солдат в помещения для голосования. На Пресне патруль открыл стрельбу по собравшейся у из

212     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

бирательного участка толпе, тяжело ранив одного рабочего17. Упоминались случаи насилия солдат над агитаторами: у Александровских казарм отняли литературу у кадета, на Знаменке, у Александровского военного училища, не давали распространять список кандидатов плехановского блока, задержали автомобиль энесов. На окраинах велась антисемитская пропаганда.

Самыми серьезными были эксцессы на участках в Московской городской думе и в гостинице «Дрезден» (Скобелевская площадь), где размещался Совет солдатских депутатов. Здесь результаты выборов были аннулированы, и было изъято 6,5 тыс. голосов избирателей, не внесенных в списки. Кроме того, по Москве были признаны недействительными около 4 тыс. бюллетеней, главным образом из-за надписей на них. Среди записок за большевиков многие имели приписку: «Михаил Александрович Романов — президент Российской республики»18.

В некоторых газетах утверждалось, будто в гарнизоне Москвы выборы были полностью фальсифицированы большевиками: его величина не превышала якобы 8 тыс. при 60 тыс. поданных голосов19. Упорно говорили, что иные солдаты голосовали 2-3 раза в гражданских участках. На самом же деле в Москве в списки были занесены 120 тыс. солдат и офицеров, из коих голосовали 45% — «масса солдат разъехалась по деревням»20. В казармах 1-й запасной артиллерийской бригады из 11 тыс. человек, занесенных в избирательные списки, ко дню выборов осталось всего 40021. Столичная окружная комиссия в итоге признала, что, хотя и были нарушения, существенного влияния на результаты голосования они не оказали.

Самое удивительное в московских выборах заключается в том, что не сохранились их итоги в документированной форме. Материалы, хранившиеся в Малом зале городской думы, при переезде Совнаркома в Москву были спешно эвакуированы на частную квартиру. «Какова будет судьба выборных материалов, переправляемых в общем довольно небрежно и бессистемно, — неизвестно», — сетовало «Новое слово»22. И, как видно, не напрасно.

Газетная же статистика по Москве разноречива в деталях. Но несомненно одно: контрастность политических симпатий электората. Из 774 тыс. голосов большевики получили свыше 48%, кадеты — свыше 34%. На этом «красно-белом» фоне обескураживали 8%, поданных за эсеров (в два раза меньше, чем в Петрограде). Всего 2% голосов взяли меньшевики, которые в Москве тщетно пытались примирить враждующие стороны, войдя в дни октябрьских боев и в состав МВРК и в состав Комитета общественной безопасности. Внепартийные списки

Глава 4. Всероссийское голосование

213

свои достижения измеряли десятыми долями процента. Избраны были 5 большевиков, 4 кадета, 1 эсер.

Итоги выборов в Учредительное собрание в Москве арифметически лаконично и емко передают атмосферу гражданской войны, противостояние враждебных сил, в которое было вовлечено, прямо или косвенно, большинство горожан. Глубокие сдвиги в политическом сознании москвичей наглядно отражают результаты последовательно проходивших выборов в городскую думу (июнь), районные думы (сентябрь), Учредительное собрание (ноябрь):

Городская

Районные

Учредительное

дума

думы

собрание

(в процентах)

Большевики

11,6

51,5

48,2

Меньшевики

12,0

4,1

2,8

Эсеры

58,0

14,1

8,1

Кадеты

16,8

26,3

34,3

В бесстрастных математических пропорциях явственно различим нараставший гул общественных потрясений. Об этом красноречиво говорит вымывание промежуточных сил, стоявших на почве гражданского примирения. В прессе много писалось о том, что восстание большевиков отбросило московского обывателя вправо. Но правда и то, что выданные правыми социалистами своим избирателям политические векселя были уже просрочены.

Кадеты имели основания считать исход голосования в Москве своим большим успехом. Кривая их влияния неизменно повышалась. Свыше 260 тыс. кадетских голосов, при численности московской буржуазии в 64—65 тыс. человек23, говорят о достаточно широкой базе либерализма во второй столице, и кадеты ожидали влияния московского успешного для них голосования на провинцию.

Правоэсеровский публицист Б.Воронов, обозревая выборы в Москве, отметил отрезвление от большевистского хмеля и даже разочарование в социализме24. Сопоставление сентябрьского и ноябрьского голосования за большевиков, действительно, не в пользу последнего, позволяя думать, что их престиж у москвичей после вооруженного восстания не стал выше.

Ретроспективно оценивая итоги выборов в Учредительное собрание, Ленин писал: «В обеих столицах, в обоих главнейших для России торгово-промышленных центрах большевики

214     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

имели подавляющий решающий перевес сил... Мы имели здесь больше, чем эсеры и кадеты вместе взятые»25. Ленинский тактический расчет был верен, но мрачный парадокс состоит в том, что статистика мирного голосования служила аргументом для вооруженного захвата власти.

Выборы в столицах показали и сохранение в обществе ресурсов свободного, демократического развития. Они проявились в самой обстановке голосования, не отмеченной серьезными инцидентами, в широкой антибольшевистской оппозиции среди электората.

Петроград, административная столица России, и Москва, столица историческая, послали в Учредительное собрание 32 депутата. Половину составили большевики (Г.Е.Зиновьев, М.И.Калинин, И.В.Джугашвили-Сталин, И.С.Уншлихт, Н.И.Бухарин, П.Г.Смидович, Е.М.Ярославский, И.И.Скворцов-Степанов, Е.Н.Игнатов, Г.Е.Евдокимов, С.А.Черепанов); 8 кадетских депутатов носили известные всей мыслящей России фамилии: П.Н.Милюков, М.М.Винавер, Ф.И.Родичев, Н.Н.Кутлер, Н.И.Астров, Ф.Ф.Кокошкин, В.А.Маклаков, П.И.Новгородцев. Также избраны были эсеры О.С.Минор, Г.И.Шрейдер и левый эсер Б.Д.Камков.

Но Петроград с Москвой еще не решали исхода выборов в стране. Маршалы не выигрывают сражений без армий. Облик российской законодательной ассамблеи в конечном счете определялся тем, как проголосует провинция. Слово было за ней.

2. Города и люди

В Европе начала XX века трудно было найти страну, где различия между городом и деревней были велики настолько, что приняли характер цивилизационных, как в России. Города здесь были оплотом экономического и культурного прогресса, в них концентрировался служилый элемент, проводивший в жизнь силу государственного принуждения, формировались разночинные слои. С другой стороны, далеко не всюду произошло полное отделение города от деревни, о чем нередко свидетельствовал и его внешний облик, да и часть горожан была социально тесно связана с деревней. Город в России воплощал в себе социокультурный синтез, но одновременно и социокультурный раскол26. Все это не могло не проявиться в ходе голосования. К сожалению, историки до сих пор не располагают сводными данными об итогах выборов порознь для городов и сельской местности. Всевыборы не успели их подвести, большевикам они не были нужны.

Глава 4.  Всероссийское голосование

215

Между тем подведение итогов в городах не представляло технической сложности. Правонарушений здесь было меньше, подсчеты производились тут же и через день-два становились достоянием гласности, публиковались местными газетами. Эти сведения немедленно вызывали поток комментариев, прогнозов. Кадетская «Речь» уже 20 ноября дала сводку голосования в 30 губернских и уездных городах, оценив их как успех своей партии и доказательство раскола революционных сил. Казанское «Рабочее дело» 24 ноября констатировало, что в городах пока «голова в голову» идут большевики (166500 голосов) и кадеты (166400), эсеры шли тогда третьими (68871).

Выявление общей картины голосования в городах для исследователя упирается в две трудности. Во-первых, плохая сохранность источников и в связи с этим вынужденное обращение ко вторичным, часто неточным данным. В наспех составленном газетном отчете достаточно было неверно или нечетко пропечатать номер списка или цифру, чтобы запутать дело. Во-вторых, в России не было тогда точного соответствия юридического статуса города его социально-экономической функции. Городами считались, как общее правило, губернские, областные и уездные центры. Среди последних, а также безуездных городов, было много таких, чье население составляло 2—5 тыс. жителей. Зато не имели городского статуса крупные торгово-промышленные поселения с преимущественно неземледельческим населением — посады, местечки, слободы, промышленные села, заводские и шахтерские поселки. Иные из них (Ижевский и Нижне-Тагиль-ский заводы, местечки Бежица, Большой Токмак и др.) насчитывали десятки тысяч жителей. Они относились к типу городских поселений, насчитывая в совокупности еще несколько миллионов человек.

Нашими многолетними разысканиями удалось установить итоги выборов более чем в 500 городах России. К 1914 г. в них проживало свыше 19 млн человек27. Вне поля зрения осталось примерно 270 городов и посадов, где, предположительно, выборы состоялись. По тем же данным, они суммарно насчитывали до 3 млн жителей (в среднем 10—11 тыс.), в том числе около полутора миллионов избирателей. В этом разряде нет крупных городов и административных центров, что позволяет основные показатели голосования экстраполировать на все городское население страны.

Учитывая особое место Петрограда и Москвы и их величину, выделим их из общей совокупности российских городов, как и другие поселения городского типа.

216     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Голосование в городских поселениях России

Городские поселения

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

Всего

Петроград,

Москва

219196

790172

51417

21617

42028

510365

1705844 

12,8

46,3

3,0

1,3

2,5

29,9

100,0

Города и

посады

(525)

781677

1323310

344730

81006

408426

747277

511404

217477

4539257 

17,2

29,1

7,6

1,8

9,0

16,5

11,3

4,8

100,0

Др.

город, поселения (163)

98178

200430

36433

1863

80694

25292

35053

10574

502008 

19,6

39,9

7,3

0,4

16,1

5,0

7,0

0,2

100,0

Итого

1099051

2313912

432580

104486

531148

1283762

546457

228051

6747109 

16,2

34,3

6,4

1,5

7,9

19,0

8,1

3,4

100,0

I _ эсеры, II — большевики, III — меньшевики, IV — народные социалисты, V — социалисты (общие списки), VI — кадеты, VII — национальные списки, VIII — правые.

Таблица отражает зависимость итогов голосования от типа города, следовательно, от состава его населения. В отличие от столиц, в провинциальных городах политические контрасты были смягчены: не столь резко противостояние большевиков и кадетов, с последними успешно конкурировали эсеры. В этой категории нет явных фаворитов. Следует отметить довольно высокий общий процент голосов, поданных за национальные списки, достигнутый в основном вне Великороссии.

В поселениях городского типа (местечки, заводы, поселки и др.) кадетское влияние было минимальным. Это связано с многочисленностью фабрично-ремесленного элемента и слабой прослойкой чиновничества и служилой интеллигенции. Высок удельный вес «социалистических» голосов, которые не удалось дифференцировать между отдельными партиями. Полный учет выборов в таких «полугородах» наверняка сместит вектор голосования влево.

Если брать города порознь, то большевики первенствовали в 190 городах, кадеты — в 143, эсеры — в 142, меньшевики — в 22. В остальных городах лидировали национальные списки. Вырисовываются зоны отчетливо выраженного влияния партий. У большевиков это города Северо-Запада, Владимирской и Оренбургской губерний, Поволжья и, довольно неожиданно, Донской области. Ареалом кадетского влияния были города Черноземного центра, Калужской, Тульской, Вологодской, Костромской, Нижегородской, Псковской губерний. Выделим особый успех кадетов в Курске — 62% (без гарнизона)28. Эсеры

Глава 4.  Всероссийское голосование

217

имели более прочные позиции в Вятской губернии, в Сибири и Забайкалье.

Подобная политико-географическая чересполосица определялась социальным составом городского населения. Большевики добивались успеха там, где был высок удельный вес рабочих, либо имелся, как минимум, крупный воинский гарнизон. Там, где эти категории городского электората были малы или вовсе отсутствовали, верх оставался за кадетами и эсерами. Всего от 10 до 50 голосов собрали большевики в Мезени, Хол-могорах, Вельске, Усть-Сысольске, Яренске на русском Севере, в Хотине, Кагуле — в Бессарабии и пр.

Невзирая на тайный характер голосования, политические предпочтения горожан выявлялись еще до окончания выборов и подсчета голосов. Очевидцев удивлял глубокий контраст в атмосфере выборов между центральными участками и городскими окраинами. Провинциальные газеты пестрели жанровыми зарисовками.

Вот как выглядела обстановка в Твери по одному из таких описаний. «1-я избирательная комиссия (Городская управа). Не видно никаких признаков выборного оживления. В комиссии сидят несколько скучающих членов и равнодушно курят папиросы. Изредка появляется избиратель и вносит некоторое оживление в одинокую комнату. После его ухода опять наступает скука и уныние... Во 2-й комиссии. Не лучше и здесь. Ни агитаторов, ни избирателей. Говорят, что в этом районе за весь воскресный день не пришло больше 10% избирателей... В 3-й комиссии (бюро милиции). Здесь за первый день из 2 тысяч пришло около 600. Преобладают интеллигентные избиратели»29.

Совсем иной, по сообщению той же «Тверской мысли», была картина в двух участках, расположенных на Морозовской фабрике. «В первый день выборов, в воскресенье, к урнам дружно двинулись рабочие и работницы Морозовской фабрики. Скоро желающие подать свой голос образовали длинные хвосты... Члены комиссии уверены, что в этом районе победу одержат большевики. С.-р. и меньшевики совершенно не пользуются теперь успехом в рабочих массах, за кадетов голосовала, очевидно, часть служащих»30.

Эти наблюдения очевидцев дополняются цифровыми данными. В центральных участках Твери кадеты получили 52% голосов, эсеры — 16, большевики — 13 и меньшевики — 9%. Но в упомянутых фабричных участках картина была иной: большевики — 52% голосов, эсеры — 20,5, меньшевики — 16 и лишь 10% голосов набрали кадеты.

Социальная топография проявляла себя на выборах всюду, где она существовала. Центральные кварталы, заселенные рес

218     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

пектабельной публикой, отдавали предпочтение либерализму, окраины, слободы, железнодорожные и фабричные районы были настроены леворадикально. В Ростове-Ярославском большевики получили около 25% голосов, кадеты — 32%, но в центральной части города, Кремле, соотношение сил было иным: только 9% у большевиков и 43% у кадетов. В Казани процент голосования за большевиков колебался по участкам от

4 до 20, за кадетов — от 1,5 до 29; в Архангельске большевики имели по участкам голоса в диапазоне от 4 до 25%, а кадеты — от 16 до 64%31.

Нет нужды множить примеры того, что городские рабочие в массе своей на выборах поддержали партию большевиков. Ленин имел право на вывод: большевики на выборах были «партией пролетариата»32. Факта своего поражения в пролетарской среде не отрицали и сами меньшевики, безуспешно пытавшиеся удержать рабочих на позициях ортодоксального марксизма.

В Баку, например, меньшевики собрали около 5% голосов. Это было не так мало в сравнении со столицами, но бакинские социал-демократы были горько разочарованы. «Оказалось всего

5 тыс. человек, не зараженных ни национальным угаром, ни большевистским безумием, но верных заветам марксизма и научного социализма. Конечно, это до прискорбия мало. Но может ли сейчас быть иначе? В стране, где царствует полная анархия и налицо хозяйственная разруха, где в порядке дня стоит штык и пулеметами вводится "социализм", где безграмотными декретами и гражданской войной заменяется классовая борьба — там нет и не может быть значительного влияния научного социализма»33.

Несмотря на поражение в рабочей среде, меньшевики сохраняли очаги значительного своего влияния (Архангельск, Воронеж, Вятка, Нижний Новгород, Сормово, Орел, Бежица, Тверь и др.). В городах Тамбовщины большинство рабочих голосовало за меньшевиков, которые в итоге, без солдатских голосов, превзошли эсеров и большевиков. Удерживая эти плацдармы, меньшевики смогли расширить их в дальнейшем, на общем фоне роста недовольства большевистским правлением. Особняком стоит Грузия, где влияние меньшевиков было безраздельным, увенчавшись созданием национального меньшевистского правительства.

Широкая поддержка рабочих рассматривалась большевиками как одобрение их практической линии. Для них это был неповторимый исторический шанс своей государственной политикой окончательно убедить трудящихся в своей правоте. Этот шанс, однако, не осуществился и не мог быть осуществлен на принципах политической стратегии большевизма. Для больше

Глава 4. Всероссийское голосование

219

виков поддержка рабочих была более фундаментальным фактом, чем вотум недоверия, по существу вынесенный им голосованием «непролетарских слоев». Большевистские лидеры напрасно видели в волеизъявлении рабочих своего рода карт-бланш, что очень скоро столкнуло их с теми слоями рабочих, которые шагали «не в ногу».

В этом смысле итоги выборов в Учредительное собрание многозначительны. Показателен пример Урала, не оправдавшего надежд большевиков — 4 депутата вместо 10—12 ожидаемых. Но это было не совсем справедливо, если иметь в виду уральских рабочих. Обратимся к итогам выборов в промышленном сердце региона — Екатеринбурге. Местный «Уральский рабочий» 2 декабря писал: «Выводы напрашиваются сами собой: за большевиков голосовали почти все рабочие, 4/5 солдат и немногие представители из интеллигенции. За кадетов — командный состав армии, командный состав торгово-промышленных предприятий, финансовая и торгово-промышленная буржуазия и значительная часть более обеспеченной интеллигенции. За эсеров — ничтожное меньшинство рабочих и солдат, часть офицерства и значительная еще часть демократических слоев интеллигенции».

На Урале преобладали рабочие поселки. Большевики здесь доминировали: в 40 заводах-городах Пермской губернии они получили до 85 тыс. голосов, или 64% местного электората. Но уже тогда наметился кризис в их отношениях. «Вообще на Урале большое озлобление против большевиков, — писала в конце декабря проэсеровская «Земля». — Рабочие убедились, что проведенный большевиками рабочий контроль ухудшил их положение, и требуют освобождения арестованных инженеров. Городские обыватели Екатеринбурга раздражены обысками, которые производили красногвардейцы и матросы»34.

Еще красноречивее пример Ижевского завода, где уже 27 октября большевики пришли к власти. На выборах они получили 14,5 тыс. голосов (54%), тогда как эсеры имели около 23%, а меньшевики — всего 8%35. Но именно здесь, в Ижевске и в соседнем Воткинске, в августе 1918 г. вспыхнуло крупнейшее рабочее восстание против большевистской диктатуры и военно-коммунистической политики. Среди рабочих-добровольцев Ижевско-Боткинской дивизии, сражавшейся под знаменами Комуча, а затем и Колчака, наверняка многие прежде голосовали за большевиков.

Едва ли это была социальная аномалия. Реальные интересы людей рано или поздно торжествуют над навязанными им политическими схемами и догмами. В 1918—1919 гг. выбросы антибольшевистских настроений среди рабочих отмечены во многих городах, где они поддержали на выборах в Учредитель

220     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

ное собрание большевиков (Астрахань, Брянск, Бежица, Тула, Кострома и др.).

Но за большевиков голосовали не только рабочие и солдаты. Одними их голосами они не смогли бы победить в таких городах, как обе столицы, Ревель, Барнаул, Николаев. На это указывает и голосование за большевиков в респектабельных городских кварталах и в небольших непромышленных городах. Иными словами, если в Чухломе, Нерехте или Мышкине большевики получили свыше 15% голосов избирателей, то это надо отнести в основном на счет средних слоев населения. Обращает на себя внимание и то, что в ряде городов это количество явно превышает численность рабочих. Если допустить, например, что в Брянске голосовали абсолютно все рабочие и исключительно за большевиков, то и в этом случае еще до полутора тысяч голосов поданы явно непролетарскими элементами.

Несомненное предпочтение большевикам отдавали марги-нализованные слои общества. Преимущественно за них голосовали городские окраины. Многозначительный факт: им отдавало свои симпатии городское «дно». Так, в тюрьмах Баку и Тифлиса за большевиков голосовали 432 из 450 арестантов. По словам газеты, на предвыборном собрании во дворе тифлисской тюрьмы было решено: «Большевики — это наши товарищи. Будем голосовать только за них»36.

Голосование за большевиков составляло леворадикальную тенденцию в поведении средних городских слоев, но в целом среди них преобладала праворадикальная тенденция, выбор в пользу кадетской партии. Именно в городах она собрала основной урожай своих голосов — более 2/з общего количества, но, как заметил О.Н.Знаменский, одна только торгово-промышленная буржуазия не могла дать 1/А избирателей губернских городов37. За кадетами шла весьма значительная часть интеллигенции, за ними потянулись широкие обывательские круги.

Это удостоверяли и современники. «Кадеты усилились голосами мещан», — сообщали из Орла38. В Иркутске «служащие и чиновники голосовали либо за с.-ров, либо, в меньшинстве, за кадетов»39. Из Тифлиса: «Умеренная часть населения, примыкавшая к меньшевикам и эсерам, после экспериментов Ленина и Троцкого бросилась в кадетские объятия»40.

Общий политический сдвиг городского «среднего класса» вправо особенно рельефен в мелких городах, в которых не было ни заводов, ни крупных гарнизонов. Вполне типичен пример заштатного Петровска, что находился в Ростовском уезде Ярославской губернии. В Петровске, по словам местной газеты, «никто не ожидал такого успеха кадетского списка и такого большого числа большевистских голосов» — соответственно 53% и 12%. Если за большевиков, по мнению газеты,

Глава 4.  Всероссийское голосование

221

голосовали главным образом солдатские семьи, то за кадетов голосовали «запуганные, плохо знакомые с партиями обыватели, торговцы и большинство местной интеллигенции»41.

Впрочем, этот успех не был так уж неожидан, исходя из состава населения. В городах Ярославской губернии легко просматривается зависимость между численностью кадетов и процентом полученных ими голосов: Углич — до 500 кадетов и 56% голосов, Романов-Борисоглебск — 300 и 29%, Мышкин — 200 и 43%42.

Несомненно, российская интеллигенция не могла простить большевикам их неконституционного образа действий и расценивала захват ими власти как крах государственности. По наблюдению Д.Рида, «почти вся интеллигенция была против большевиков»43. Ментальность интеллигенции не вмещалась в прокрустово ложе конкретных социальных ожиданий, скорейшего осуществления которых добивались рабочие или крестьяне, — она включала в себя и общие понятия о законности и правопорядке, гуманности и ненасилии, не вязавшиеся с большевистским якобинством. Выражая эту точку зрения, М.Горький писал в те дни: «Народные комиссары относятся к России как к материалу для опыта... Вот именно такой жестокий и заранее обреченный на неудачу опыт проводят комиссары над русским народом»44.

В дни выборов весьма заметна была активность учащейся молодежи. Обращаясь к студенчеству, нарком просвещения А.В.Луначарский призвал поддержать большевиков во имя «обновления жизни и школы»45. Но не им принадлежали симпатии большинства учащихся. Своим успехом в городах кадеты отчасти были обязаны энтузиазму своих юных приверженцев. «Их молодежь, — писала калужская «Трудовая мысль» 18 ноября, — разносила избирательные карточки и старалась только своим, близким их душе № 3 снабжать избирателя, их дети мерзли и мокли у избирательных участков, толкались по базарам, улицам, предлагая все тот же № 3».

Электоральное поведение разнородных городских слоев, которые часто называют обывательскими (не в сословном, а в политическом понимании), представляло собой переплетение установок и мотивов, среди которых особо весомы были социально-психологические факторы. Превыше всего ценя стабильность, порядок, они в своей массе предпочли видеть у кормила власти не социалистических «говорунов», а кадетскую партию. Но это была скорее позиция благожелательного нейтралитета, чем осознанный кадетизм. Среди городского мещанства, ремесленников, служащих витал дух политического конформизма, поэтому с упрочением власти большевизма росла и лояль

222     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

ность их к тем, кого они совсем недавно называли узурпаторами, падал интерес к самому Учредительному собранию.

Политическая неустойчивость, аморфность горожан стала притчей во языцех в прессе, особенно раздражая и беспокоя правых социалистов, чувствовавших, как социальная почва уходит из-под ног. «Мудрого пескаря потянуло в тину, — саркастически писал костромской «Социалист-революционер». — За восемь месяцев пребывания в рокочущей струе он так устал! Вихри революционной мысли, водовороты революционных дел для него оказались слишком утомительны. Обыватель захотел спать и отдал свой голос партиям покоя, «порядка», «приспособленчества»46. За недолговечной, как им казалось, большевистской властью эсеры и меньшевики прозревали будущую контрреволюционную диктатуру Корниловых и Калединых.

Этот же вывод напрашивался и из сопоставления выборов муниципальных и в Учредительное собрание. Отслеживая изменения в настроениях горожан за вторую половину 1917 г., аналитики почти всюду отмечали параллельный рост влияния большевиков и кадетов за счет эсеро-меныыевистской прослойки. Отчасти это объяснялось некоторыми переменами в составе избирателей (в ряде городов от выборов в думы устранены были пригороды, загородные казармы), но в основном это было следствие размывания центристского социалистического блока, политической поляризации населения.

Эту тенденцию можно обнаружить во всех крупных городах. В Екатеринбурге большевики в сравнении с городскими выборами приобрели почти 3 тыс. новых голосов, но кадеты еще больше — свыше 5 тыс.47. В Симферополе эсеры потеряли до 4 тыс. голосов, отошедших к большевикам и кадетам. В Харькове социалисты потеряли около 15 тыс. сторонников, чьи голоса достались крайним партиям. В Тамбове в июле правые социалисты вели за собой 76% избирателей, а в ноябре их осталось 36%, зато резко упрочились кадеты и большевики. Размежевание среди горожан приближалось к той критической отметке, за которой мирное, спокойное развитие событий становилось все менее вероятным.

Меньшевик Б.Николаевский в те дни подмечал важную особенность поляризации в городах: «Процесс поправения избирателя шел много быстрее процесса полевения, и, в результате, городская масса сильно передвинулась вправо. При этом важно отметить, что в городах с развитой промышленностью, то есть большим процентом избирателей-рабочих, этот процесс идет значительно медленнее, чем в городах с населением мещанским»48.

Выборы в Учредительное собрание вновь подчеркнули роль воинских гарнизонов в городских политических делах, дав

Глава 4. Всероссийское голосование

223

новую пищу утверждениям, что большевики держатся у власти штыками одурманенных ими солдат. В самом деле, львиную долю голосов они приобрели в гарнизонах, и это особенно наглядно в непромышленных городах, где они не имели широкой социальной опоры. Размышляя над результатами голосования в Тамбове, редактор местной земской газеты П.Жулев назвал их «социально-политическим недоразумением», ибо большевики из 7649 своих голосов 5676 собрали в воинских участках. «Большевики — партия, отстаивающая диктатуру пролетариата над всей Россией, побеждают на выборах в Тамбове не голосами пролетариата, а голосами крестьян-солдат, привлеченных "немедленным", ленинским миром»49. Весьма схожим было положение и во многих других провинциальных городах, где число солдат порой не уступало числу горожан. «Гарнизон голосовал за большевиков — Орел вдруг на одну треть предстал перед светом в красной якобинской шапке, — писала местная газета. — Выведите гарнизон из Орла, и Орел окажется определенно кадетским»50.

Обратимся, однако, к самым объективным свидетелям — цифрам. Мы располагаем сопоставимыми данными о голосовании в 157 провинциальных городах, имевших в своих гарнизонах не менее 500 военнослужащих. Они отражены в следующей таблице:

Городские участки

Подано голосов

большевики

меньшевики

эсеры   | кадеты  

(в процентах)

Гражданские

2161784

21,7

9,4

13,5

22,0

Воинские

798429

51,1

3,2

24,8

4,7

Всего

2960213

29,6

7,7

16,6

17,4

Из таблицы видно, что политические позиции горожан и солдат существенно расходились. Если учесть, что на каждый из 157 городов в среднем приходилось свыше 5 тыс. вооруженных и воинственных солдат, то ясно, что ударной силе большевиков часто некому было противостоять.

Что касается коренного городского населения, то при всем разбросе голосов его общая нерасположенность к большевизму очевидна. Рассматривая голосование как своего рода референдум по вопросу о власти, должно признать, что большинство горожан не поддержало октябрьский переворот. Не отрицая достижений большевиков на выборах в городах, многие современники находили их эфемерными, недолговечными, объясняя их потаканием социальным инстинктам толпы, тем, что большевики улавливали массового избирателя в свои сети демагогическими посулами.

224     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

Вместе с тем Ленин и его соратники по партии были не только людьми слова, но и дела. Со всей энергией принялись они за переустройство общества сообразно своему пониманию задач революции. Своим боевым настроем и психологической решимостью они выгодно отличались в глазах масс от прочих левых партий.

Другое важное преимущество большевиков отметил сам Ленин, анализируя итоги выборов в Учредительное собрание: «Наши противники, кроме того, были раздроблены. Ни о каком действительном единстве эсеров и меньшевиков против нас не могло быть и речи в тот момент»51. Ленин-историк без колебаний опроверг Ленина-политика, который в конце 1917 г. — начале 1918 г. упорно твердил о едином антибольшевистском фронте сторонников Учредительного собрания. В городах, где решалась судьба власти, не было более организованной и целеустремленной силы, чем большевики.

Однако правы и те комментаторы, которые предостерегали, что никто не вправе обольщаться своими успехами среди горожан: «Широкие слои горожан отвернулись от демократии, изверились в социалистических партиях и ждут порядка от кадетов и Корниловых»52.

Выборы в Учредительное собрание, при всей их «привязке» к определенному времени и событию, содержат материал для широкого обобщения. Они как бы подвели итог однолинейно направленному процессу исторического развития российского города как центра инновационной деятельности либерального типа. Ее очаги оказались слишком слабыми и социально незащищенными53, они не выдержали натиска традиционных ценностей, разрушивших государственность в 1917 г. Города, развивавшиеся на противоречивой социокультурной основе, не смогли стать очагами развития прогрессивных форм жизни и в сфере политической.

Как и всегда бывало в истории, раскол демократии как движения предвещал гибель демократии как власти.

3. Крестьяне голосуют за землю

Исход российской революции в конечном счете определялся тем, с кем будет крестьянство. Хотя вопрос о политической власти решался напрямую в городах, ее перспективы были связаны с деревней, основное население которой негативно воспринимало государственное управление. Через свои представительные организации, тысячами резолюций, стихийным аграрным движением крестьянство оказывало многообразное воздействие на общий ход событий. Равным образом в его руках

Глава 4.  Всероссийское голосование

225

была и судьба голосования в Учредительное собрание, поскольку в деревне жило до 80% всего электората, не считая крестьянской части армии. Но статистика голосования в деревне почти не изучена.

Консерватизм русского крестьянина вошел в пословицу, внушая немалые опасения левым партиям. Крестьянство цепко держалось за вековой уклад жизни, противясь внешним влияниям, будь то экономическая политика Столыпина или политическая экономия социалистов. Оно принимало лишь то, что совпадало с простыми и ясными крестьянскими чаяниями. Поэтому эсера М.Вишняка беспокоило, что исход голосования и судьбу народного представительства будет определять не политически сознательное и активное меньшинство, а то «многомиллионное безграмотное большинство России, которое волею самодержавных царей насильственно отстранялось от политической жизни»54. Опасение другого рода сводилось к тому, что деревня просто сорвет выборы, не придя голосовать.

Не рассматривая аполитизм как безусловное зло, надо признать, что в гражданско-правовом смысле деревня не была готова ко всеобщим выборам. Их ждали здесь со смешанными чувствами тревоги, надежды, непонимания происходящего, одни — как второго пришествия Христа, другие — как пришествия антихриста. Как писали из Гороховецкого уезда, «ночи не спим, все думаем, за какой номер голосовать. Боимся, как бы в яму не попасть»55. В партийных программах и лозунгах здесь разбирались немногие, в основном сельская интеллигенция — большинство же селян было по-детски наивно, приводя в отчаяние агитаторов. «Наши станицы так темны, что не могут разобраться в партиях, у нас не знают ни социал-демократов, ни социалистов-революционеров и т.д. и будут голосовать за тех, кого знают»56. В Олонецкой губернии полагали, что кандидатами крестьяне будут выдвигать не партийных деятелей, а просто «хороших людей, олонян»57.

Нередко случались курьезы. По рассказу одного агитатора, после его разъяснений люди, недоверчиво переглядываясь, клали «гумаги» за икону, но уже на улице какая-то старуха догнала его, умоляя взять «эти ярлыки» обратно. Другой, узнав, что на выборах будут решать судьбу правления России, воскликнул: «Так бы и сказал, голубчик, что будут царя выбирать»58.

Популяризации Учредительного собрания, успеху проведения выборов в деревне немало способствовали крестьянские Советы, почти всюду находившиеся под влиянием эсеров. Во многих губерниях крестьянские съезды приняли наказы в эсеровском духе с главным требованием — социализации земли.

9 Протасов Л. Г.

226     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

25 октября, в день переворота в Петрограде, Исполком Всероссийского Совета крестьянских депутатов обратился с воззванием, в котором, заклеймив большевиков, призвал крестьян, солдат и рабочих: «Не останавливайте выборов в Учредительное собрание, сплотитесь вокруг крестьянских организаций и решительно подавляйте всякие попытки грабежа, разбоя. Вся власть Учредительному собранию!»59.

День выборов, 12 ноября, во многих деревнях был встречен колокольным звоном, созывавшим крестьян на избирательные участки. В ряде уездов земские органы отменили на время выборов школьные занятия. Отчасти это была вынужденная мера, поскольку учителя были непременными членами участковых комиссий.

Сельские выборы внешне отличались от городских, как однообразный степной пейзаж от пышного субтропического. Но они имели свой неповторимый колорит. Прежде всего неожиданным было весьма активное участие деревни в голосовании. Во множестве волостей, сел, деревень выборы проходили с участием 80 и более процентов избирателей.

Несколько зарисовок «с натуры» передают своеобразие сельских выборов. Вот свидетельство очевидца голосования в костромской деревне. Выборы проходили в волостном правлении. Несмотря на дождь, ливший как из ведра, избиратели шли дружно, особенно женщины. Смоченные дождем, с подоткнутыми юбками, деловито подходили к столу, получали конверты. Не спрашивая ни у кого совета, вкладывали избирательную записку в конверт, неумело заклеивали и опускали в урну — ящик из-под чая. Все голосующие серьезны. Большинство голосует так, будто уже не первый раз делает это. Вот старуха, старик, голосовавшие за большевиков: очевидно, опостылела им война, если даже они, одной ногой стоящие в могиле, голосуют за самую бесшабашную партию. Другая старуха просит указать, за кого ей голосовать. В чайной споры между эсерами и солдатами. Один нападает, что эсеровское правительство не сделало ничего хорошего, теперь солдаты хотят посмотреть, что сделают большевики: «А не смогут, и их по шапке». В этом селе почти не было неявившихся. Среди 1700 избирателей большинство голосовало за эсеров, остальные — за большевиков60.

Другой характерной чертой выборов в деревне было давление со стороны солдат. Пресса пестрела сообщениями об этом. Там, где они появлялись, солдаты становились властителями крестьянских умов. И численность их, и реальное влияние на голосование в деревне не поддаются учету, но они, без сомнения, были велики. Из Красноярска сообщали: «Большевики, воспользовавшись захватом в губернии некоторых правительственных учреждений... поспешили внести в крестьянские массы извращенные представления о создавшемся в стране положе

Глава 4.  Всероссийское голосование

227

нии», с помощью солдат убеждали крестьян голосовать за большевиков «в надежде получить пищу, одежду и иные земные блага»61. Из Череповца: «В деревню перед выборами наехали солдаты-большевики и вели смуту, и много народу шли за ними»62.

Не обошлось и без преувеличений. Под бойким пером иных журналистов и в воображении легковерных крестьян слухи о солдатах принимали фантастические размеры. В Козловском уезде упорно говорили о «сорока тысячах» московских большевиков, которые якобы прибыли в Тамбовскую губернию, о том, что солдаты местного гарнизона будут смертным боем бить всех, кто не проголосует за большевиков. Однако и сами крестьяне тянулись к солдатам, прислушивались к ним, чтобы как-то определиться политически. Узнаваемой деталью деревенского пейзажа в дни выборов были улицы, запруженные «толпами горячо рассуждающей публики. Тут и старушки, и зеленая молодежь. В центре каждой группы фигура в серой шинели... Их слушают внимательно, их советы и указания исполняются с полным доверием и беспрекословно»63.

Не выдерживает критики версия, будто крестьяне отказывались голосовать, поскольку убедились в предательстве эсеров и меньшевиков и не верили, что Учредительное собрание решит земельный вопрос в их пользу64. Напротив, среди крестьян было широко распространено поверье, что неявившихся на выборы ждут разные кары, а прежде всего они не получат земли. Из многих мест сообщали, что не голосовали только немощные старцы или те, кто по каким-то причинам в эти дни отсутствовали в своей деревне. В Верхне-Чебулинской волости (Томская губерния), отказавшейся перед этим от земских выборов и едва не побившей инструкторов, на выборы в Учредительное собрание пришло до 80% избирателей. Опоздавший старик, бывший в соседнем селе на свадьбе, долго сокрушался: нельзя ли принять его голос, а то, говорят, земли не дадут65. На другом конце России, в Таврии, другой старый крестьянин, не допущенный к голосованию, поскольку он не значился в списках, уныло вопрошал: что же, стало быть, земли теперича не дадут, без земли останусь? «Земля!!! Вот то могучее, инстинктивное, что толкает эти серые массы к урнам. Земля их надежда!»66.

В этом смысле показательно, что крестьяне свое голосование порой рассматривали как право на самозахваты, которое Учредительное собрание впоследствии окончательно санкционирует. Так, у избирательного участка костромского села Николо-Тростина мужики долго шумели, не решаясь войти. «Подходит развязный молодой парень. "Идем, ребята! Режь список № 4 (большевистский. — Л.П.), может, будем делить шишма-ревский лес". И все покорно поплелись за смелым избирате

228     Л.Г.Протасов Всероссийское Учредительное собрание

лем»67. В дни выборов погромная волна захлестнула Дмитровский уезд на Орловщине. Одна волость не представила выборного производства — «некогда было», — смеялись очевидцы. Большевики получили голоса в тех участках уезда, где в эти дни громили помещичьи экономии68.

Итак, именно земля, эта житейская, практическая потребность, прежде всего побуждала идти на выборы и русских мужиков, и целые казачьи станицы, и кочевников, не считавшихся с расстояниями, отделявшими их становища от избирательных участков.

Хотя крестьянское волеизъявление на выборах осталось, по сути, невостребованным, оно представляет научный интерес. Без учета этого важнейшего показателя не будет точным облик крестьянского менталитета. Однако исследовательская проблема здесь упирается в источниковую из-за неразделенности общих итогов голосования в городах и в сельской местности. Поэтому самый логичный и экономный путь, хотя и не безупречный, — вычленение результатов голосования селян путем изъятия горожан из общего числа избиравших.

Проведем несложные расчеты. За вычетом примерно 7 млн человек, голосовавших в городских поселениях (см. с. 216), остается не более 3 млн человек, живших в городах, посадах, местечках, слободах, нами не учтенных. Часть их участвовала в выборах. Исключив 6747 тыс. горожан из числа всех голосовавших в гражданских округах (43954 тыс. человек), получим в остатке 37 млн с лишним избирателей, из них 1,5—2 млн жили в городских поселениях. Ввиду своей малочисленности эти последние не могут серьезно изменить общую картину выборов, тем более в процентном измерении.

Вот как выглядят в процентах результаты голосования сельских жителей в сопоставлении с горожанами:

Всего

(в тыс.)

эсеры

бол-ки

мен-ки

энесы

соц-ты

кадеты

нац. списки  

(в процентах)

Городские поселения

6747

16,2

34,3

6,4

1,5

7,9

19,0

8,0

Сельские участки

37207

44,0

18,6

2,5

0,9

15,5

2,2

8,8

Итого

43954

39,7

21,0

3,1

1,0

14,3

4,8

8,7

Сопоставление наглядно показывает, что именно деревня определяла величину основных общероссийских показателей, а с тем и облик будущего Учредительного собрания.

Столь же очевидно, что на выборах эсеры были партией крестьянства. В общий эсеровский актив надо, помимо «своих»

Глава 4.  Всероссийское голосование

229

44%, занести до 15% голосов, полученных украинскими, мусульманскими и прочими эсерами из разряда «социалисты». Только в Черниговской и Полтавской губерниях, где украинские эсеры выступали самостоятельно, они завоевали свыше 1,2 млн избирателей, в основном сельских.

Эсеры доминировали в аграрных, крестьянских районах с их немногочисленным городским населением, слабо развитой индустрией, со значительными массивами помещичьего землевладения. Более того, в губерниях неземледельческого типа эсеры получили свои мандаты прежде всего благодаря голосам крестьян.

Главным их оплотом была густо населенная деревня земледельческого Центра России. В Воронежской, Курской, Орловской, Рязанской, Тамбовской и Пензенской (ее часто относят к Поволжью) губерниях, вместе взятых, эсеры получили более 4 млн из 5,5 млн голосов (73%), 61 депутатское место из 75. Здесь они имели не только мощную социальную базу, но и психологическую «ауру» в виде преобладавших в крестьянском массовом сознании общинно-уравнительных настроений. Наличие в регионе разветвленной партийно-организационной структуры давало эсерам большое преимущество перед другими партиями, своего рода «машину голосования».

Так, в Воронежской губернии эсеры, по их сильно завышенным данным, к ноябрю насчитывали до 90 тыс. человек (вероятно, вместе с «сочувствующими»), при том, что в Валуй-ском, Бирюченском, Нижнедевицком и Острогожском уездах в их рядах числилось по 10—20 тыс. человек69. В каждом из этих уездов эсеры получили свыше 90% избирательных записок.

Сильны были их позиции в поволжской деревне. В пяти обширных губерниях Среднего и Нижнего Поволжья они получили 39 мандатов из 65. То же можно сказать о Сибири. В Тобольской, Алтайской, Томской, Енисейской и Иркутской губерниях эсеры завоевали около 79% голосов и 38 депутатских мандатов из 44. Наконец, еще одним регионом компактного эсеровского влияния были северные Архангельская, Вологодская и Вятская губернии (62% голосов, 19 мест из 26). Вместе с тем Сибирь и Север из-за своей отдаленности и разбросанности населения были, конечно, эсеровской периферией.

За эсеров в деревне голосовали главным образом крестьяне, но не только они. Роль эсеровского фермента в крестьянской среде играла демократическая часть сельской интеллигенции: учителя, земские служащие и др. Речь, однако, пойдет о крестьянах как основной категории сельского населения.

Успех эсеров в деревне не был преходящим, он был обусловлен их давними связями с крестьянством, ориентацией на его социальные запросы. В эсерах видели «мужицкую» партию,